для очистки памяти. Но, вообще-то, давным-давно ее мама ставила эту песню Боярского на магнитофоне вместо колыбельной, чтобы «просто Аня» уснула. Припев сделал свое дело. Прокрутившись в голове раз семнадцать, он стер переживания, как ластик детские каракули. Ну, не совсем стер, оставил какие-то неразборчивые пятнышки, но они уже не мешали «просто Ане» спокойно приводить в порядок одежду после покупателей. Когда в магазин вернулся мрачный Эльдар, она допевала припев в восемнадцатый раз и, поэтому встретила начальника безмятежной улыбкой.
«Вот, бабы! Как ни в чем не бывало! Как с гуся вода», – удивился Эльдар. Через секунду он понял, что ошибся. Не все Ани одинаково отходчивы. Из другого угла магазина на него смотрела тяжелым взглядом менеджер Анна. В этом взгляде не было ни забвения обид, ни безмятежности. «Эта помнит все. И припомнит всё!» – Эльдару было неприятно, что хоть кто-то думает о нем плохо. «Может ее уволить?» – подумал он. Но даже если бы Анна знала, что ее хотят уволить за тяжелый взгляд и мрачное настроение, она бы ничего не смогла с собой сделать. Она не знала счастливого куплета, стирающего память. Раз за разом она прокручивала события на складе. Раз за разом она возмущалась предательством Дюши, тупостью охранника Копыто и, особенно, ленью Патроныча, который не бросился тут же расследовать странное происшествие, а спокойно смирился с «глухарем». Как заноза на филе, как заусеница на пальце, как затяжка на чулках, Анне не давала покоя загадка о стразах под окном. Анна не сомневалась, что стразу оставил сам Стас, что это он пытался вылезти из окна. Это был ее пункт веры. Она не могла отказаться от этой версии. Но как тогда в раздевалке остались его джинсы, причем в целости и сохранности, этого она объяснить не могла. Это выводило ее из себя и заставляло ненавидеть окружающих. Ей казалось, что они назло скрывают от нее правду. Ну, ничего, она выведет их всех на чистую воду! И первым делом эту Анечку. Менеджер Анна перевела свой недобрый взгляд на просто Аню. «Строит из себя невинную овечку, овца! А сама подсидеть хочет меня. С должности спихнуть. Что ты, трудолюбивая какая, заработала, засуетилась перед начальником», – как бы сказала своим взглядом менеджер Анна и сама начала суетиться и работать. Демонстрировать, так сказать, трудолюбие. Вдруг «просто Аня» перестала демонстрировать трудолюбие и прильнула к витрине. «Что она там увидела?» – встрепенулась менеджер Анна, но продолжила перекладывать вещи. Не могла же она последовать примеру этой овцы. Овца от витрины не отлипала. «Что ж там она увидела? Что ж там такое происходит?» – росло в менеджере Анне любопытство. Она уже с трудом сдерживалась, чтоб не подбежать к витрине, и перекладывала вещи с усилием воли. К овце присоединился Эльдар. Его развеселило то, что происходило за стеклом. Он наклонился к уху продавщицы и явно пытался шутить про происходящее. Менеджер Анна решила поправить вещи на полке, которая была поближе к витрине. Но оттуда тоже было плохо видно. Тогда она подошла к вешалке, которая была еще ближе. Сняла и снова повесила джинсовую рубашку с вставками в виде цветочков. Но и это не помогло, обзор закрывала широкая спина хозяина магазина. В конце концов, измученная любопытством Анна решительно шагнула к витрине.
– Чё не работаем? – сердито бросила она в спину продавщице и стала жадно смотреть в общем направлении.
Она как раз успела вовремя. Холл пересекала странная кавалькада. Впереди шел клоун, (тот самый, что устраивал жестокие игры среди детей), его за шкирку вел Патроныч, а рядом семенила эта крупнокалиберная дура из детского магазина. Клоун по-клоунски ревел и плакал, поливая прохожих длинными бутафорскими слезами. Тут он увидел зрителей из джинсового магазина и попытался остановиться для приветствия. Патроныч грубо толкнул вперед аниматора, так что приветствие получилось смазанным. Кавалькада продолжила движение. «Просто Аня» с жалостью посмотрела вслед поникшему клоуну и вернулась к работе. Эльдар зевнул и переключился на разглядывание «просто Ани». Только менеджер Анна продолжала смотреть на клоуна хоть и без жалости, но с напряженным вниманием, как будто увидела что-то. Это что-то заставило сильно биться ее сердце и лихорадочно работать ее мозг. Из-под клоунского костюма выглядывали джинсы. Джинсы со стразами! Все из-за грубых манер Патроныча. Он постоянно толкал и тянул клоуна, хватаясь за его наряд. «Может, это ничего не значит? Может, это просто совпадение? Подумаешь, начальник охраны тащит клоуна, одетого в джинсы со стразами. Опять влипну в глупую ситуацию. Опять этот нач. охраны будет меня отчитывать, как девчонку», – мучилась сомнениями Анна. Так она мучилась, мучилась и, вдруг, оказалась уже у выхода.
– Ты куда? – успел возмутиться Эльдар.
Но ему никто не ответил.
2
Кристина Анатольевна не пошла по стопам Анны Карениной по многим причинам. а) Из-за удаленности железнодорожных путей. б) Из-за чувства стиля. Ей было важно, как она выглядит в любой ситуации. в) Из-за гордости. За что она должна себя наказывать? г) Из-за предубеждения. Ей никогда не нравились ни Каренина, ни роман про Каренину. Честно говоря, она и не читала этот роман. Зачем читать, если там все плохо кончится? Вот Мариэлла Стилл другое дело. «На тропе любви» – потрясающий роман. Сколько там Эсмеральда испытала! А закончилось все не под поездом, а под мускулистым брюнетом-миллионером, на собственной вилле, с видом на восход и океан! И все же Кристина Анатольевна подумала о Карениной. Так велико было ее горе, что она впервые, со школьной скамьи подумала о Карениной. Она подумала, что ее горе, горе Кристины Буряк, гораздо более горючее, чем у Анны Карениной. И оно, ее горе, тоже достойно романа, даже еще более достойно.
– Сейчас умру, – выдохнула Кристина Анатольевна, уронила пакеты на пол и рухнула на стул.
– Колы? – услужливо предложила Надежда Алилуевна.
Пока магистр брендмагии ходила за живительной влагой, Кристина Анатольевна грустно смотрела на свои пакеты. Потом она грустно выпила стакан колы объемом 0,3 миллилитра. Выпила залпом, но без всякого удовольствия. Потом из ее груди вырвалась грустная отрыжка.
– Ну что, Надежда Алилуевна, не помогла мне ваша брендмагия. Не помогла. Ни крокодил от «Лакост», ни Медуза Горгона от «Версаге» – никто не помог.
– Так потому что надо было с самого начала меня слушаться! – бросилась защищать свою науку Надежда Алилуевна. – Я же говорила, что должно что-то произойти? Говорила! А вы «Стокеры» купили! Вот вам слабое звено в обороне. Вот вам и пробоина, куда зло просочилось. А я говорила! Тем более, моя дорогая, может, вас поджидало зло пострашнее! Но мы от него защитились. А?!
– Что
