меня эти книжки? Потянула ниточку, пошла за клубочком все ниже и ниже по лесенке; вся жизнь – вот она, никуда не уходила, так и лежит на месте, лишь собрала этажи прожитого, как монголы собирают матрацы на постель.
Эти книжки у меня от Переверзина. Я нашла их в тот день, когда обнаружила дверь в стене. Да это не от хозяина ли тайной комнатки весточка? Как его зовут? Жухвицкий? Поляк?
Верка очень сильно сощурилась и вместе с письмом придвинулась к торшеру.
33
Настроение ужасное.
Мать в реанимации, телефон Владимира опять не отвечает. Никогда не бывает так плохо, чтобы не стало еще хуже.
На работе на нее косятся, а когда она пройдет, перешептываются.
Ей стыдно. Она прочитала статью в напечатанном виде и теперь видит, что нельзя так выворачиваться наизнанку. Теперь все знают, что ей тридцать семь и она неудачница. Лучше уж, как мать, придуриваться. Придумывать себе интересное прошлое, напяливать маску значимости.
Хотя бы на людях.
Ведь носили раньше корсеты? Это тоже было неудобно, зато казалось, что талия тонкая.
«Какого черта! – злобно думает она, стараясь не смотреть по сторонам. – Не хотите принимать меня такой, какая есть, катитесь к чертовой матери. Мне не нужна ваша любовь. Вы сегодня любите, а завтра растопчете. За одно и то же любите и ненавидите. У вас нет никаких правил – как и у бога. Более того, вы любите плохих. А с хорошими зачем церемониться? Они и так хорошие, мудаки. За одного раскаявшегося неправедного десять праведных дают? Чудесно! Вот это уважение по отношению к праведным! Да кто втемяшил в меня эти представления о том, что в мире все справедливо, а если не справедливо, то хотя бы поровну? Кого благодарить?»
Она уже не замечает, что бормочет вслух, она видит только изумленные взгляды соседей. Кое-кто даже высовывается из-за перегородки, чтобы полюбоваться на нее.
«…Прошло столько времени, а я по-прежнему одна. Каждую ночь. Только храпит старая мама в соседней комнате. А я не сплю и думаю, что и этого храпа скоро лишусь – если мама заболеет, мне придется прыгать с пятого этажа вниз головой. Вот так нам помогла теория выигрыша».
Ну что вылупились? У вас не так? У вас страховка от всех бед? Ну, молодцы. Ну, а я вот ставила на рулетку в надежде, что после черного должно выпасть красное, и проиграла. Да-да, с вами такого не случится. Идиоты! Работайте, давайте. Не отвлекайтесь».
«…Думаю, что надо предупредить остальных людей – не верьте Александру Мостовому. А главное, не верьте в его страшилки о том, что вы умрете, если расскажете. Я рассказываю об этих лекциях всем. На страницах газеты. Пусть все знают, что я не боюсь этого жулика. Я его презираю».
– Лидия, вас главный просит зайти.
Голос секретарши равнодушный. Она девушка современная. Клубная, дискотечная, она читать не умеет, с ней легко.
Пройти этот путь до двери, волоча шлейф шепота…
Она заходит в кабинет.
Главный сидит сбоку – на диване для посетителей. Пьет крепкий кофе, весь кабинет пропах. И сквозь пласты кофе – тонкая ядовитая змейка лучшего в мире аромата.
За столом главного сидит Владимир и улыбается, как ни в чем не бывало.
– Ку-ку! – говорит он. – Хорошая статья. Честная. В стиле Эдуарда Лимонова.
– Чур меня, – равнодушно говорит главный. – Еще не хватало.
И три раза плюет через левое плечо.
– А ты выйди-ка, – ласково говорит ему Владимир. – Прогуляйся пойди. Нам надо поговорить.
– Да пожалуйста! – обижается главный.
Они остаются одни.
– Только без истерик, – сразу предупреждает Владимир. – Я женатый человек, мне истерик и дома хватает. У меня к тебе дело.
В общем-то, это соответствует ее нынешним представлениям о жизни. Именно так и должно это происходить – без всякого снисхождения.
Она достойно держит удар, только сглатывает ком в горле.
Он удивленно смотрит в ее равнодушные глаза.
Я тебя удивила своей реакцией?
Мои маленькие удовольствия: удивлять тем, что, оказывается, не тупая. Тем, что, оказывается, сильная. И что удивляет-то? Что такая умная и такая сильная написала такую статью? Иди и ты к чертовой матери.
– Лидуся, – говорит Владимир. – Ты молодец, крепкая дама. В обморок не хлобыстнулась. Я, правда, думал, что ты давно все поняла по моим расспросам. Но с другой стороны, одинокие женщины склонны к самообману.
– Короче, – говорит Лидия.
Он хихикает, довольный.
– Короче, статья – это предпоследний шаг. Остался последний, и мы от тебя отстали. Клянусь!
– Последний шаг, – повторяет она, и ей даже не любопытно.
– Мне нужно от тебя заявление в милицию. Не с такими душераздирающими подробностями, – он показывает рукой на экран, где светится ее статья – Но со всеми деталями. Мол, так и так. Отдала мошенникам деньги, пугали смертью, квитанций не выдали, налогов, судя по всему, не заплатили.
Ей уже все равно – заявление ничего не меняет. Но она все-таки хочет знать.
– А вот интересно, – она щурится. – Зачем надо было подходить в супермаркете?
– Контроль! – гордо объясняет он. – Мало ли чего. Хотя я обижен, Лидусь. Ты почему меня не узнала? Я же такой красавчик. Мы ведь уже раньше встречались, не помнишь?
– Не помню.
– Сейчас вспомнишь. Короче, мне сказали за тобой присмотреть. А мне смотреть скучно, я люблю болтать. Что за человек, думаю? Решил поближе познакомиться.
– Почему вы ко мне… – она кашляет. – Почему вы ко мне привязались? Почему именно ко мне?
Он делает бровки домиком.
– Лидуся, у нас был выбор из пяти человек. Выбрали тебя… Так решил мой начальник. Лотерея. Так же могли выбрать и других.
– Из каких пяти человек?
– Но, Лидуся! – оскорбленно говорит он. – Тех, кто в прошлом году заплатил за лекции по теории выигрыша и прослушал их.
– Я не платила. И не прослушивала.
– Хватит придуриваться! – внезапно он свирепеет. – У меня дел до черта, пиши заявление, и расстанемся друзьями.
– Я не платила. И на лекциях не была.
– Ах, не платила? И на лекциях не была?
Он вдруг вскакивает с места, одним прыжком преодолевает расстояние между ними, захватив по дороге стул.
И вот он уже сидит напротив, наклонившись, и чудесный запах касается ее лица, как будто это ткань, а не воздух.
– И дом не продавала? – тихо спрашивает он. – А?
– Дом?
– Дом. Материн дом. По ее доверенности, которую она тебе дала, чтобы ты оформила новые документы на собственность.
– Когда?
– Тебе рассказать, когда? Два года назад, Лидуся. Когда тебя уволили с реалити-шоу «Калужское счастье», не заплатив зарплату за полгода. Когда
