даже нечего мне сказать? - холодно спрашивает Ник.
- А что ты хочешь услышать? - возражаю с горечью. - Разве тебе нужны объяснения?
- Нужны.
- А мне уже нет!
Я поражена его наглостью, с другой женщиной пришел, так чего от меня надо?
Отшатываюсь от него, смотрю с негодованием. Мне хочется закричать ему в лицо, чтобы убирался отсюда, оставил в покое… но нет сил произнести ни звука.
- А ты не долго меня ждала, правда? Быстро сообразила… Переметнулась на темную сторону.
Как же больно бьют эти слова…
- Что ты ждешь в ответ? Каких слов, Ник? Сделанного не воротишь… - только и могу выдавить из себя.
- Вот уж не думал… что ты снова будешь с ним. Кого угодно мог на своем месте представить, понимал, что долго одна не сможешь… Но только не он. Почему, Вика?
Я испытываю очень странные, противоположно-смешанные эмоции, когда он произносит свою обвинительную речь. Что за бред, почему он считает, что не могла бы одна? Я жила в одиночестве достаточно долго… Или я не говорила ему об этом? Возможно… я так много не успела рассказать ему… у нас все только начиналось, когда Ник исчез.
Но больше смысла фраз меня колет интонация. В ней звучит боль… и желание. Или мне все это мерещится?
Пытаюсь выглядеть равнодушной, но у меня не получается.
По идее я сейчас должна дрожать от страха, с ума сходить от стыда и ужаса. Ведь в глазах Ника я падшая, ничтожная женщина. Предательница. Именно такой меня выставил Антон - сомневаться в этом не приходится. Представляю, каким ударом для Ника было узнать о нашей свадьбе с Антоном. Но сейчас мне на все это наплевать. В груди бешено ухает сердце, в животе трепещут бабочки. И душа просыпается от забвения, шепчет: Живой. Во плоти. Передо мной. Такой же красивый, как и прежде. Я испытываю в этот момент самое глупое, иррациональное счастье, все буквально поет внутри. Я знаю, что он ненавидит меня, что возможно даже захочет причинить боль. Но сейчас нахожусь под такой мощной эндорфиновой анестезией от его близости… что мне на все плевать.
- Не знаю, чего жду, - хрипло признается Дворецкий. - Я не ожидал… этой встречи. Не был готов тебя увидеть.
- Как и я. Не знаю, зачем эта игра…
Заглядываю ему в глаза, и дыхание перехватывает от того, что вижу в них. Боль и тоску.
Губы Ника размыкаются, словно он хочет что‑то сказать, и тут же снова смыкаются. Взгляд становится непроницаемым, он снова прячет внутри свои эмоции.
- Как ты могла снова быть с ним? - повторяет Ник хриплым шепотом.
У меня перехватывает дыхание от обиды. Почему он не мог спросить об этом раньше? Почему только случайная встреча…
- Пошел ты! Дай пройти… Мне пора домой. Не хочу больше все это терпеть, - вырывается у меня.
- Сбегаешь? А как же муж? Он вряд ли готов уйти так быстро. Тут слишком много нужных ему персон.
- Не твое дело…
Ник нависает надо мной, подойдя вплотную. Вталкивает меня внутрь туалета.
- Значит вот так? Не мое дело? Стерла меня, сразу, словно и не было никогда?
- Ага. Именно так.
- И теперь живешь с ним счастливо?
- Да Ник! - почти кричу ему в лицо. - Долго и счастливо!
Не знаю, чего я пыталась добиться этой бравадой. Я просто потерялась в мареве боли, утонула в ней. С ужасом вижу, как омерзение, презрение, отражаются на лице Дворецкого и понимаю, что забила последний гвоздь в крышку своего гроба. Теперь уже точно не поверит мне, даже если попытаюсь…
- Спасибо, что правду сказала…
Затравленно, не шелохнувшись, смотрю на своего истязателя.
- Почему не носишь обручального кольца? - спрашивает вдруг Ник.
- Господи, ну какое тебе дело? Оставь меня в покое!
Все что сейчас хочу - это сбежать, сжаться в комок. Но чувствую - мне не спастись. Меня бросает то в жар, то в холод, кровь стучит в висках. Почему он не оставит меня? Ведь кажется сильнее ранить уже нельзя… друг друга. Почему ему нравится окунаться в эту боль?
Ник внимательно, пристально вглядывается в мое лицо.
- Это что, - касается большим пальцем моей нижней губы. - Результат страстной ночи? Он тебя за губы кусает?
Мне словно со всей силы дали по лицу. Сильнее унизить просто нельзя. Как же хочется влепить ему пощечину! Сам ведь тоже не один пришел! И не думаю, что у него такие монашеские отношения, как у меня с Антоном.
Даже пошевелиться не могу. Замерев, стою и смотрю на него, мысленно стараясь отключиться, не вникать в смысл его слов. Чтобы не расплакаться. Потому что тогда мое унижение станет абсолютно полным. Первоначальное напряжение отпускает, но все равно ни тело, ни разум, не подчиняются мне.
- Виктория, дорогая… Вот ты где!
Мамина подруга выглядывает из-за широкой спины Ника.
- Я хотела поболтать дорогая, так давно не видела тебя. Совсем вы с Эльвирой отшельницами стали. Как Данила?
- Все хорошо, - у меня каждый волосок на теле встает дыбом при упоминании сына. Вот уж точно сейчас не время говорить о нем. Силы возвращаются и поднырнув под руку Ника я оказываюсь на свободе, хватаю Нину под руку и выдавив ослепительную улыбку увожу женщину подальше. Радуясь такому спасению. И в то же время испытывая боль и холод… Я непроходимая дура. Потому что несмотря на нервное напряжение, болезненные слова, мне нравилось находиться рядом с Ником. Потому что я все еще любила его. До отчаяния.
Нина ужасно много спрашивает, трещит без остановки. Она вывалила на меня все последние сплетни и закидала вопросами, на половину из которых у меня не было ответа. Нина - светская львица и постоянная мамина клиентка, поклонница ее таланта. В конце концов я поняла, что надо от
