Оставалось надеяться, что все же береста имеет какую-то особенность, которую сразу различить не удалось.
Неизменный пейзаж умеренных широт с бесконечными лесополосами и бескрайними равнинами порядком надоел, но это было единственным опечаливавшим отряд фактором. Других неприятностей не случалось, все ужасы Жмуди куда-то пропали, или же просто спрятались.
Путникам разрешалось останавливаться на ночь только в специальных подобиях трактиров, где обслуживающий персонал сочился ненавистью к путешественникам и ломил просто невероятные цены за свои услуги. Для дневных приемов пищи встречались оборудованные специальным столбом места. Впрочем, из оборудования на них и был только столб. Останавливаться в других местах не только не рекомендовалось, но и запрещалось вовсе. Все это Паша узнал на пропускном пункте, где с него взимали плату за проезд.
На фоне варварских традиций и низкого уровня культуры вся эта организация выглядела очень странно. Паша просто не понимал, как практически дикое племя смогло обустроить достаточно комфортную дорогу и наладить путешествия по ней. Что-то подсказывало Павлу, что он еще узнает ответ на этот вопрос, но позже.
Целых два дня они шли по протоптанной дороге и останавливались только в положенных местах, как добропорядочные путешественники, не желающие проблем. Однако неприятности это такая вещь, которая непременно нагрянет в тот момент, когда ты меньше всего их хотел. Каждый страх порождает свою причину.
Правила созданы лишь затем, чтобы кто-то их нарушил, ведь правила, которые никем не могут быть нарушены, попросту не существуют. На этот раз ничего сверхъестественного не произошло, все было прозаично до боли. На очередном повороте извилистой дороги, что огибала все попутные поселения, завалялся не приметный камень. Вряд ли этот камень когда-либо выступал в роли подлеца, вряд ли он когда-либо вообще был кем-то замечен. Но это случилось. Каким-то непонятным образом Пашина лошадь споткнулась об этот камень и не удержалась на скользкой дороге, рухнув на землю вместе с всадником. Паша отделался лишь легкими ушибами и испугом, а вот животное сломало себе ногу. Идти дальше оно наотрез отказывалось.
Все было бы гораздо проще, если бы это происходило не в Жмуди. Именно в этой стране строжайше запрещалось использование любого чародейства. Естественно, чужеземцам. И если за остановку в неположенном месте можно было бы откупиться, то за колдовство штрафы были не предусмотрены.
Поэтому врачевать лошадь Мигэлю пришлось без магических пассов, а такое лечение было крайне неэффективным, и могло бы занять многие месяцы.
– Останавливаться нельзя, – раздумывал вслух Павел, – но и идти мы теперь не можем…
Мигэль опасливо озирался по сторонам, даже не пытаясь ничего предложить, зато Ясмина принялась осыпать покалеченную лошадь всеми видами ругательств и проклятий из своего богатого набора.
– Ну и хрен с ней, с этой лошадью, – заявила она, – Снимай с нее все и седлай ту. У нас же их четыре, потом другую купишь.
У них действительно было четыре лошади, и не так много поклажи, чтобы она не уместилась на трех вместе с седоками. Но вот незадача, Паша крепко привязался к своей лошади, которая, как ему казалось, обладала чрезвычайно проникновенными глазами и добрым, спокойным нравом. Ему не хотелось бросать ее здесь. Пашин скакун не ржал и не брыкался, а просто жалостливо смотрел на него, будто прося помощи, ведь он так верно служил ему. И Паша не смог.
– Нет, так не пойдет, – наотрез, чуть повысив голос, отказался Паша, – Можно что-нибудь придумать.
– Да, ты бы мог понести свою драгоценную лошадь на руках, поспевая за нами, – предложила Ясмина, – Думаю, это будет забавно.
– Да заткнись ты, раз ничего толкового предложить не можешь, – не стерпел Павел.
На эту грубость ведьма лишь фыркнула и отвернулась, будто сделала все что могла, а эти бестолочи вряд ли когда-либо исправятся, и теперь всем им суждено умереть.
– А почему нельзя применить колдовство? – сам себе задал вопрос Паша, – Кто нас тут заметит? Ведь вокруг ни души!
– Ты же сам знаешь, что есть способы обнаружить колдовство. А особенно искусные сыщики определят и того, кто колдовал. И на много верст вокруг никаких путешественников, кроме нас нет. Так что гадать им не придется, – ответила Ясмина.
– Да неужели ты думаешь, что эту дорогу постоянно проверяют. Все развеется за каких-нибудь полчаса, не будем же мы здесь новую лошадь колдовать, – настаивал Паша, – Кто будет этим заниматься?
– Я слышала, что всех этих смельчаков здесь ловили. Не знаю как, но ловили, – уже тише заговорила Ясмина, – Может тут какое-то охранное заклятье.
– По всей дороге? – воскликнул Паша, – Нужна толпа волшебников, чтобы его поддерживать!
– Толпа волшебников или божество, – тихо вставил Мигэль.
– Да ну… – осознание того, что эльф может быть прав, поубавило уверенности у лидера отряда.
– Ладно, пусть так, – после секундного молчания, согласился Павел, – Что еще мы можем сделать?
– Да ничего! – будто действительно разозлившись, крикнула Ясмина, – Когда ты наконец-то это поймешь, будет слишком поздно.
И тут Паша почувствовал страх. Не свой, свой пришел позже. Страх Ясмины, непонятный, колющий душу, он был будто осязаем. Но боялась она не смерти. Не своей смерти, это Паша четко понимал. Она боялась за него, ни за Мигэля или себя, а именно за него, за непонятно как и зачем заброшенного в этот мир Павла.
Слова не лезли из горла, он хотел что-то ответить, но фразы ломались о стальной взгляд ведьмы. Взгляд, наполненный надеждой и разочарованием, состраданием и ненавистью, болью и безысходностью. В тот момент Паша понял, что Ясмина его ненавидит также сильно, как хочет уберечь. И причины такой двойственности Паша не находил.
Еще он понял, что все трое действительно в опасности, и понял он это слишком поздно. Как и предупреждала Ясмина.
Их было четверо, и появились они будто из ниоткуда, хоть Паша и понимал, что их кони вспенились не просто так. «Кто же вас так прикрыл»: подумалось ему.
Тем временем прибывшие всадники стали окружать отряд. В какой-то момент Паша понял, что объясниться им не дадут.
Всадники выглядели обычными воинами в полузакрытых шлемах, кольчужных рубахах с табардом бордового цвета с рисунком на груди – восходящее из-за горы солнце. Вооружены они были хорошо, пожалуй, слишком хорошо, чтобы успеть применить все свое оружие в одном бою. Их седла и пояса были увешаны саблями, палицами и топориками. В руках же они держали длинные кавалерийские пики. В целом они совсем не были похожи на воинов, которых могло бы снарядить варварское племя, на чьих землях путешествовал Павел.
Паша искренне не понимал, почему его кровь еще не окропила снег, если всадники так решительно настроены. В душу закралась надежда, ведь было
