В дверь постучали, и леди Радленд заглянула в спальню:
— Тернер, мне забрать ее?
Он отрицательно помотал головой, не желая расставаться с дочкой.
— Знаешь, мне кажется, она хочет есть. В соседней комнате уже ждет кормилица.
— Ах да. — Со смущенным видом он передал ребенка матери. — Держи.
Он остался один с Мирандой. Та не пошевелилась, лишь грудь у нее чуть-чуть поднималась и опускалась.
— Уже утро, дорогая, — сказал он, снова взяв ее руку в свою. — Пора проснуться. Хорошо? Сделай это для меня. Я страшно устал, но я не смогу уйти, пока ты не проснешься.
Но жена не пошевелилась, не повернула головы, и эго его пугало.
— Миранда! — Его охватила паника. — Хватит меня пугать. Ты меня слышишь?
Тернер замолчал, не в силах продолжать. Он сжал ее руку и отвернулся. Из-за появившихся слез он ничего не видел. Как он сможет жить без нее? Как один воспитает дочь? Он даже не знает, какое для нее выбрать имя. И самое страшное — как он уживется с собственной совестью, если Миранда умрет, так и не услышав, что он любит ее?
Он решительным жестом вытер слезы и повернулся к ней.
— Я люблю тебя, Миранда! — громко сказал он, надеясь, что его голос пробьется к ней, даже если она никогда не проснется. — Я люблю тебя. Не за то, что ты для меня сделала, и не за то, что заставила меня почувствовать. Я просто люблю тебя.
Легкий звук вырвался из ее губ. Такой слабый, что Тернер сначала подумал, что ему это показалось.
— Ты что-то сказала?
Он лихорадочно вглядывался в лицо жены, ища признаки хоть какого-то движения. Ее губы дрогнули, и сердце у него подпрыгнуло от радости.
— Что это, Миранда? Пожалуйста, скажи это снова. Я тебя не расслышал.
Он приложил ухо к ее губам.
Голос Миранды был очень слабым, но слово прозвучало отчетливо:
— Хорошо…
Тернер начал смеяться. Он ничего не мог с собой поделать. Как это похоже на нее! Все думают, что его жена на смертном одре, а та взяла и заговорила.
— Ты поправишься, да?
Подбородок жены лишь чуть-чуть дрогнул, но это определенно был кивок.
Вне себя от облегчения и счастья, он подбежал к двери и заорал на весь дом. Неудивительно, что мать, Оливия и большинство слуг кинулись на его голос.
— С ней все хорошо! — задыхаясь, сказал он, не обращая внимания на то, что лицо у него мокрое от слез. — С ней все в порядке!
— Тернер…
Это слово донеслось с кровати.
— Что, любовь моя?
Он бросился к Миранде.
— Кэролайн, — тихо сказала она, из последних сил сложив губы в улыбку. — Назови нашу дочь Кэролайн.
Он поднес ее руку к губам.
— Ты сделала мне самый лучший подарок!
— Ты всегда получаешь то, что хочешь, — прошептала она.
Тернер с любовью смотрел на жену. Это чудо, что она вернулась к нему, убежав от смерти.
— Да, — дрогнувшим голосом ответил он. — Кажется, так оно и есть.
Через несколько дней состояние Миранды заметно улучшилось. Она попросила, чтобы ее переместили в их с Тернером прежнюю спальню, которую они занимали в первые месяцы семейной жизни. Окружающая обстановка благоприятно на нее действовала, и она хотела доказать мужу, что хочет полноценного брака. Они с Тернером — единое целое.
Она все еще не вставала с постели, но силы у нее прибавлялись, и щеки порозовели, хотя эта метаморфоза могла происходить от любви. Миранде никогда не было так хорошо. Тернер повторял ей слова любви каждую секунду, а Кэролайн разбудила в них такое чувство, какое трудно описать.
Оливия и леди Радленд не оставляли ее своими заботами, но Тернер постарался свести суету вокруг Миранды к минимуму — он хотел, чтобы жена принадлежала ему одному. Как-то он сидел у ее постели и ждал, когда она проснется.
— Добрый день, — прошептал он.
— Неужели уже день?
Миранда широко зевнула.
— Перевалило за полдень.
— Господи! Ну и лентяйка я, оказывается.
— Ты это заслужила. — Голубые глаза Тернера сияли теплотой. — Заслужила каждую минуту безделья.
— Как малышка?
Тернер улыбнулся. Миранда умудрялась задать этот вопрос в начале любого разговора.
— Замечательно. Должен сказать, что она очень горластая.
— Она — прелесть. Правда?
Он кивнул:
— Как и ее мама.
— Ну, мне до нее далеко.
Тернер чмокнул ее в нос.
— Твой вздорный характер скрывает твои прелести. Поверь мне. Я их вкусил.
Она покраснела.
— Ты неисправимый человек.
— Я счастливый человек, — поправил ее он. — На самом деле счастливый!
— Тернер…
Его взгляд сразу стал очень внимательным, потому что он услышал в ее голосе нерешительность.
— Что, любовь моя?
— Что случилось?
— Не понимаю, о чем ты.
Миранда открыла рот и тут же закрыла, не подыскав нужные слова.
— Почему ты… вдруг понял…
— Что люблю тебя?
Та молча кивнула.
— Я не знаю. Думаю, что это все время жило у меня внутри, в подсознании, а я просто был слеп и не понимал этого.
Миранда нервно сглотнула.
— Это произошло, когда я чуть не умерла?
Мысль о том, что он не осознал свою любовь до тех пор, пока не испугался, что потеряет ее, мучила ее.
Тернер покачал головой:
— Это произошло, когда ты родила мне Кэролайн. Я услышал ее крик, и… я не могу этого описать, но я моментально ее полюбил. Миранда, отцовство — это такое потрясающее ощущение. Когда я держал малышку на руках… Ты не представляешь, что это такое.
— Мне кажется, что это похоже на материнство, — тут же нашлась Миранда.
Он коснулся пальцем ее губ:
— Ох уж этот язычок! Позволь мне закончить. У некоторых моих друзей есть дети, и они рассказывали мне, как замечательно, когда на свет появляется новая жизнь, ведь она — кусочек твоей плоти и крови. Но я… — он прокашлялся, — я понял, что полюбил нашу дочь не потому, что она — часть меня. Я полюбил ее потому, что она — частица тебя.
У Миранды глаза наполнились слезами.
— Ох, Тернер…
— Помолчи, пожалуйста. Не знаю, достоин ли того, чтобы быть рядом с тобой, Миранда. Но теперь, когда ты со мной, я тебя не отпущу. Я слишком тебя люблю. — От волнения голос у него звучал глухо и хрипло. — Слишком люблю.
