в противоположную сторону. Подступало утро, улицы медленно серели, и очертания домов проступали вполне явственно, чтобы понять, в какой части города мы находимся.
Вопрос состоял в том, почему мы идем именно туда. Темница для самых важных преступников была устроена прямо во дворце, в подвалах, чтобы правители Маравии в любое время могли прямо из спальни спуститься к своим врагам и отвести на них душу перед сном. Это я знал достоверно. Ну, про подвалы, во всяком случае. Мучил ли кого-нибудь Исангерд дель Йенс собственноручно, я понятия не имел.
На окраине же располагалась тюрьма для разнообразного мелкого ворья, чересчур драчливой пьяни и прочих отбросов, которые герцогу были совершенно неинтересны. Иногда туда попадали преступники и «пожирнее»… Например, мелкие шпионы. Кажется, именно в этом нас обвинил стихийник?
«Они не знают, кто мы», – вдруг дошло до меня. Это объясняло, почему нами занялась обычная городская стража и почему часы не привлекли их внимания. Прекрасно! Это значило, что нас не ведут прямиком на плаху, как обещал герцог, и до вечера мы точно доживем.
Одна проблема – это никак не помогало нам выбраться. А если мы не освободимся, то рано или поздно всё равно окажемся на эшафоте – пусть не как путешественники во времени, зато как шпионы.
Я оглянулся на плетущуюся рядом Лилиан. Стражник подталкивал ее так же, как и меня. Вид у нее был потерянный, глаза бегали. Я знал, что это лишь видимость – на самом деле она тоже просчитывает варианты. Лилиан не сдалась. Глядя на нее, я ощутил прилив нежности – и в то же время сильного гнева.
Мне хотелось убить урода, который смеет прикасаться к моей Лилиан. Превратить его в кровавое месиво… собственными руками.
Когда она охнула от очередного тычка, мое зрение начал заволакивать красный туман. Сердце забилось быстрее. Стоило огромного труда задышать медленнее и успокоиться.
Сорвавшись с катушек и набросившись на этого скота, я ничего не добьюсь. Мои руки связаны, а противников шестеро. Если пятерым я могу противопоставить хотя бы кулаки, то к шестому даже подбежать не успею. Воздушнику хватит пальцами щелкнуть, чтобы размазать меня о стены ближайших домов.
Вдох, выдох… Марево из глаз стало уходить, мысли прояснились. Я дернул туго стянутыми запястьями. Избавиться от веревок не выйдет – путы прочные, узлы крепкие. Стражник с сумкой, набитой артефактами, шел позади всех. Нужно добраться до него, а там уже повоюем.
Я вновь сосредоточился на окружающем. За нами пристально следил всего один страж, остальные были увлечены разговором – ворчали на то, что наша третья «сообщница» успела удрать, и как ее теперь отлавливать непонятно. Разгоревшаяся было надежда мгновенно угасла – разделяться они не планировали. Опасно это, да и вообще скоро конец смены… Командир, конечно, поорет, но иинайцев в Гернборге пруд пруди. Всех в темницу не засунешь. Вон двух отловили – и хватит на сегодня.
Тихо жалуясь на начальство, стражники расслабились. Лучшего момента для попытки побега было не найти.
Я сделал вид, что споткнулся, и как будто бы совершенно случайно скользнул за «надзирателя».
– Эй, а ну не дергаться, рыбий ты потрох! – сразу рыкнул он, разворачиваясь и хватая меня за плечо.
И оказался спиной к Лилиан. Та растерялась – всего на миг. А потом ее взгляд упал на кинжал в ножнах, висящий на поясе у стражника и так удобно направленный рукоятью прямо к Эвенвуд.
«Умница», – только и успел подумать я, а затем все мысли смело яростью.
Я вышвырнул всё – и свое воспитание, и въевшиеся с годами прямо в кожу правила этикета, и образ вежливого декана, книжного червя и доморощенного ученого.
Оставил только того Деймана, который полуголым бегал по джунглям и сражался с тиграми.
Хотя моя мотивация, пожалуй, была даже посильнее, чем у него.
«Хр-рясь!» – сделал нос ублюдочного «надзирателя», когда я врезался в него лбом. Второму стражнику я придал ускорения таким пинком, что тот по льду улетел на несколько метров в сторону. Третьего я сшиб в сугроб, навалившись на него всем телом. Перекатился и тут же принял на себя четвертого, вцепившись ему зубами в руку.
Кажется, я рычал при этом? Не помню.
На помощь четвертому пришел пятый, и некстати очнулся третий. Со связанными руками много вреда я причинить не мог и тут же ощутимо получил по голове. Мир покачнулся. По виску потекло что-то теплое.
Я набрал воздуха поглубже и рванулся вперед, впечатываясь лбом в подбородок скота, который это сделал. Тот крякнул, оседая на мостовую. Минус еще один противник.
Никто. Не смеет. Трогать. Мою. Лилиан.
Незримая сила внезапно прижала меня к земле. Воздушник, ну конечно. Оставшиеся в сознании враги этим воспользовались. Удар! Моя голова мотнулась в сторону, больно ударяясь о лед. Еще удар! Живот скрутило от боли. Я сжался в ожидании новых ударов…
Но ни одного так и не последовало.
Раздались грохот и громкое карканье. Я повернулся, не понимая, куда делись противники. Зрение плыло. Левый глаз плохо видел – туда, кажется, что-то попало. Я не мог разобрать, что происходит: мельтешение фигур в предрассветной мгле сливалось в сюрреалистичную. Словно стражники дерутся с… огромным вороном?
Затем рядом раздалось рычание. И на сей раз это уже точно был не я.
– Ох, Дейман! – возле меня кто-то опустился на колени. Лилиан. Это могла быть только она. – Что эти сволочи с тобой сделали!
Я бы усмехнулся, если бы мог.
Что я с ними сделал… Если подумать, меня отпинали совершенно справедливо.
Онемевшие ладони что-то кольнуло, и сразу стало свободнее. Лилиан разрезала веревки украденным кинжалом, и я наконец-то размял руки. Боже, свобода…
– Скорее, скорее! – Лилиан подхватила меня, пытаясь поднять. – Надо делать ноги отсюда, пока не поздно!
А? Пошатываясь, я встал сначала на колени, затем благодаря Лилиан поднялся на ноги. Вспомнил, что руки больше не связаны, и вытер левый глаз, в который, похоже, затекла кровь.
Зрение прояснилось. И оказалось, что сюрреализм мне не приснился.
На стражников сверху нападал здоровенный ворон, грозя расцарапать лица и выклевать глаза. Стихийник, который мог бы помочь товарищам, был занят сам – дорогу ему преградил серый волчара размером с пони, только далеко не такой дружелюбный.
Оборотни? Других вариантов не оставалось.
