— Как Джозеф? — спросил Бреннон. Марта вытерла перчаткой глаза.
— Хорошо. Лучше, чем я боялась. Она сказала, что будет навещать нас, и Джо как будто смирился. Он словно знал, что она уйдет.
Какое нежданное великодушие со стороны пиромана. До того этот тип позволял два письма в месяц — одно дяде, одно маме, и те наверняка читал.
— Может, это и к лучшему, — вдруг сказала Марта, шмыгнула носом и полезла в ридикюль за носовым платком. Бреннон сунул ей свой. — Господи, Натан, она подогрела чашку с чаем прикосновением пальца! Она даже не задумалась, что делает, просто сделала и все! Разожгла камин просто так, рукой! Натан, — сестра вцепилась ему в локоть, — с ней все в порядке? Этот человек, он не сделал с ней ничего… такого? Он не превратил ее во что-нибудь… нечеловеческое?
— Нет, — успокоил ее комиссар, хотя внутри весь похолодел. Ему никогда не приходила в голову такая мысль, а ведь пироман вполне на это способен! В конце концов, разве глупая девчонка может осилить обучение магии и всяким заклятиям вот так просто?
— Откуда тебе знать? Можно подумать, ты в этом разбираешься. Лучше спроси у профессионала. Мистер Лонгсдейл, он же в этом понимает?
— Да. Я спрошу, обязательно.
В дверь снова постучали, дежурный, кашлянув, сообщил, что комиссара ждут в допросной по делу Хадсонов. Марта поднялась, поправила шляпку и вернула Натану платок. Бреннон решил проводить ее до крыльца и прихватил папку с делом о семейке грабителей, передающих фамильный бизнес по наследству.
Когда комиссар с сестрой вышел на крыльцо, то Валентина, которая принимала у поставщиков ящики с чаем, помахала Натану рукой и приветливо кивнула миссис Шеридан. Марта слегка поклонилась в ответ, задумчиво перевела взгляд с вдовы на комиссара и сказала:
— Ну, насчет тебя мне все ясно. А вот она-то что в тебе нашла?
— Гххх… — Бреннон попятился к спасительной двери. Сестра посверлила его орлиным взором и сухо осведомилась:
— Надеюсь, ты наконец предпринял хоть какие-то шаги?
— Эм… ну… миссис ван Аллен заводила об этом разговор…
— Миссис ван Аллен! — фыркнула Марта. — Ты мужчина или вошь? Прекрасная женщина ждет-не дождется, когда ты наконец затащишь ее в церковь, а ты? Да тебе даже детей делать не надо — вон уже пятеро готовых!
Бреннон почувствовал, что краснеет, как кирпич при обжиге, нашарил дверную ручку и торопливо юркнул под спасительную сень департамента.
***
— Я наконец получил письмо, — Лонгсдейл протянул Бреннону весьма пухлый конверт. — Мне ответил один из моих доргернских коллег, которым я писал еще из Бресвейн. Он оказывал помощь консультанту, которого, как мы теперь знаем, захватил в плен Ройзман. Тогда это исчезновение было загадкой, при чем даже для самой жертвы. Ройзману удалось полностью скрыть и свое лицо, и место заточения от пойманного консультанта.
— Ну-ка, ну-ка! — встрепенулся комиссар, поставил на столик у камина чашку с чаем и вытащил из конверта письмо. Листы бумаги были заполнены двумя разными почерками. — Тут, как я понимаю, приложен отчет пострадавшего консультанта?
— Да. Читайте.
— На доргернском?
— Ах да, простите, — Лонгсдейл провел над стопкой листков рукой и пробормотал заклинание. Непонятные слова преобразились в риадские, и Натан жадно погрузился в чтение. В письме Герхард Бергман рассказывал, как однажды на пороге его дома появилась его коллега, которая, как он считал, покинула страну, поскольку давно не ничего о ней не слышал.
— Регина Эттингер?! Кто это?!
— Консультант, ставший жертвой Ройзмана.
— Но она же женщина!
Лонгсдейл озадаченно нахмурился:
— Да, а что?
— Но она же консультант! — не успокаивался комиссар. — Как женщина может быть консультантом?!
— Одновременно, — невозмутимо сказал Лонгсдейл. — В числе моих коллег тридцать восемь женщин. Почему вас это так нервирует?
— Боже мой, — пробормотал Натан. Ему и в голову не могло прийти… Он с трудом сосредоточился на письме, и тут его как магическим током шарахнуло: а вдруг пироман готовит из Пегги будущую консультантку?!
— Редферн! Господи, вдруг Ройзман не ошибся, а просто перепутал человека?! Вдруг это Пегги пироман изменяет, чтобы…
— Мисс Шеридан ничуть не изменилась. Она такой же человек, каким и была.
— Почему вы так уверены?
— Я всегда отличу нормального человека от того, кто подвергся магическому влиянию. Как и Рейден.
— Но она же колдует…
— Этому можно научиться. Как игре на скрипке. Сложно и не всем дается, но можно. Вы будете читать?
Пес насмешливо смерил Бреннона взглядом и блаженно растекся по ковру, словно рыжая лужа. Комиссар снова постарался вникнуть в убористые строки. Куда делись все эти робкие, кроткие женщины, которые боятся без мужа высунуть нос из дома?
Мисс Эттингер не знала ни лица своего похитителя, ни места, где он ее держал, однако постаралась припомнить все подробности своего заточения. От большей их части у Бреннона мороз прошел по коже — нельзя делать с женщиной такие вещи, даже если она консультант! Да ни с кем нельзя…
— Ройзман пытался восстановить процесс, исходя из его результата, то есть наличного консультанта, — пояснил Лонгсдейл. — К тому времени он, вероятно, уже выследил мистера Редферна и, когда не достиг успеха с фройлен Эттингер, решил поймать того, кто знает сам процесс.
Похоже, от радости Ройзман ослабил бдительность, и мисс Эттингер удалось сбежать. Она выбралась его лабораторий по руслу подземной реки, которая снабжала Ройзмана водой.
— Что такое спектр искажения? — спросил Бреннон, дочитав до выводов мисс Эттингер, в которых с трудом понял примерно четверть. — Что значит «широкий спектр искажения включает в себя пространство площадью не менее одной квадратной мили»?
Лонгсдейл долго думал, явно подбирая самые простые слова для объяснения, и наконец произнес:
— Ройзман маскирует свое место обитания. Спектр искажения — это то, насколько сильно и в каких аспектах маскирующие чары воздействуют на реальность, чтобы скрыть объект. В центре этой площади находится лаборатория Ройзмана. Но ее никто не увидит, пока не пересечет границу искажения.
— Но что мешало мисс Эттингер оглянуться и запомнить, где она была?
— Вы не поняли. Эти чары так искажают видимую реальность, что вы даже не поймете, где искать эту границу. Они формируют «слепое пятно» — добравшись до границы, вы непроизвольно свернете в сторону и даже не осознаете, что свернули. Вы будете годами блуждать около самой границы и никогда ее не пересечете, потому что всегда будете сворачивать. Едва фройлен Эттингер перешла границу изнутри, как сразу же перестала понимать, где эта граница находилась. Вам хоть немного понятно? — почти с отчаянием спросил Лонгсдейл.
