— Спасибо, — тихо произношу я.
— Иди, давай. Он наверняка тебя ждёт.
— Хорошо, — отвечаю я и иду вслед за офицером. Мы проходим по длинному коридору и останавливаемся перед камерой, в которой сидят мелкие преступники. Я замечаю Джека, сидящего на скамейке. Он навалился на стену с облупившейся краской и прикрыл глаза рукой. В этом смокинге он выглядит тут не к месту. Даже кровь на рубашке и синяки не портят его внешний вид.
— Джек! — кричу я, и он тут же убирает руку от лица, оглядываясь по сторонам. — Джек, я тут!
Офицер открывает камеру, и Джек наконец замечает меня. Его лицо озаряет улыбка, и он слегка морщиться от боли. Его губа слегка припухла и на ней запеклась кровь. Он поднимается и быстрыми шагами спешит ко мне. Нерешительно смотрит на офицера, который стоит в проходе и после его одобрительного кивка выходит ко мне.
— Я думал, ты мне приснилась, — шепчет он, рукой касаясь моей щеки. Он неторопливо осматривает меня, будто и правда не веря, что я настоящая, что я пришла за ним. Потом он снова улыбается, словно с облегчением и обхватывает меня за талию. Он поднимает меня в воздух и его губы находят мои. Я без промедления отвечаю на его поцелуй. Радуясь тому, что снова могу его обнимать, целовать. Мы были в разлуке всего ночь, но для меня она стала сродни вечности.
— Я так скучала по тебе, — произношу я, когда Джек ставит меня на пол, но не расцепляет своих рук. — Ты в порядке?
— Конечно, всё хорошо, но я бы хотел как можно скорей убраться отсюда подальше, если ты не возражаешь, — он подмигивает с отвращением глядя на камеру, в которой всё ещё находится пара мужчин.
— Конечно, и ещё тебе не помешает душ, от тебя воняет, — шутливо говорю я, зажимая нос.
— Поверь мне, это ещё райские ароматы, — отвечает он, широко улыбаясь. Джек кладёт руку на мою талию, и мы уходим подальше от этой злосчастной камеры. Я замечаю папу в компании Эдварда Бауэра и детектива Стендлера. В руках Эдварда как всегда неизменный портфель и пачка бумаг. Они о чём-то беседуют, и детектив недовольно кивает головой. После все трое пожимают друг другу руки и детектив, подхватив папку с бумагами, которую передал Эдвард, уходит. Проходя мимо нас, он смотрит на Джека и сухо произносит.
— Добро пожаловать на свободу, мистер Хастлер.
— Козёл! — тихо произносит Джек, но мне всё же кажется, что детектив его слышал.
— Мистер Хастлер, рад снова вас видеть. Я всё уладил, так что вы свободны. Надеюсь, что мы больше не встретимся при таких обстоятельствах, — Эдвард улыбается краешками губ и протягивает свою руку Джеку.
— Спасибо, что вытащили меня, — благодарит его Джек, и они пожимают друг другу руки.
— Мне пора. Удачи вам, мистер Хастлер. Маккензи, — он кивает мне.
— Спасибо за помощь, Эдвард.
Мужчина прощается с моим отцом и уходит.
— Ну что, Джек готов убраться отсюда? — усмехаясь, произносит отец, на что Джек одаривает его широкой улыбкой.
— Конечно, сэр и как можно скорей, — он прижимает меня к себе, и все вместе мы выходим на улицу. Солнце тут же слепит глаза и мне приходится прикрыть их ладонью. После прохлады полицейского участка на улице кажется слишком душно. Рядом с папиной машиной останавливается чёрный BMW и через мгновенье из машины выходят родители Джека. Миссис Хастлер сегодня выглядит гораздо лучше и свежее. Каштановые волосы собраны в узел на затылке. Капля макияжа, хорошо скрывающая синяки под глазами и морщинки. Свободная белая блузка, бежевые широкие штаны и босоножки на низком каблуке жемчужного оттенка делают её моложе на несколько лет. Как только она видит Джека, её лицо озаряется улыбкой, и она быстро семенит в нашу сторону. Отец Джека следует за ней, словно телохранитель. На нём сегодня серая рубашка в чёрную полоску и тёмные брюки. Волосы уложены назад, на висках видны серебряные проблески седины, которые выдают его возраст.
— Здравствуй мой дорогой, — мать Джека целует его в щёку, а после тщательно осматривает его раны. — Выглядит не очень хорошо, нужно обязательно всё обработать.
— Итак заживёт, — бурчит Джек и я толкаю его в бок. Мгновение он вопросительно смотрит на меня, но всё же понимает без слов что я хотела сказать, поэтому уже мягче добавляет, — но ты можешь мне помочь.
— Тогда поедем к нам. Я приготовила вкусный обед. Думаю, нам всем не мешает хорошенько поговорить, — радостно предлагает миссис Хастлер.
— Да, сын поехали домой, — поддерживает мистер Хастлер жену, переступая с ноги на ногу.
Джек смотрит на меня, ожидая от меня каких-то инструкций или возражений, не знаю точно. Поэтому я просто пожимаю плечами, доверяя ему самому решать.
— Хорошо, мы согласны, — кивает Джек, и миссис Хастлер радостно хлопает в ладоши.
— Тогда пойдём, Ричард ты с нами? — спрашивает она моего отца.
— Нет, Марта ждёт дома, наверно уже вся извелась, — отвечает папа, тихонько хохотнув.
— Ладно, тогда ещё увидимся.
— Спасибо, что помог нашему сыну, — говорит отец Джека, и они пожимают руки.
— Он мне тоже почти что сын, — спокойно отвечает папа, с гордостью глядя на Джека. А в лице мистера Хастлера я замечаю что-то похожее на ревность. Он снова опоздал со своими отцовскими обязанностями.
— Ладно, малышка, я поеду, успокою маму. Берегите себя и звони, если снова вляпаетесь в неприятности, — папа улыбается и притягивает меня в свои объятия.
— Надеюсь, больше такого не произойдёт, — отвечаю я.
— Не обещай этого раньше времени, — папа подмигивает мне, и хлопает Джека по плечу, — береги мою дочь.
— Как и всегда, сэр.
Папа кивает нам и садится в свою машину. Мы ждём, пока он отъедет, и подходим к BMW. Отец Джека уже занял своё место за рулём, а миссис Хастлер села рядом с ним. Поэтому мы занимаем задние места. Джек заботливо пристёгивает меня ремнём безопасности, игнорируя моё сопротивление.
— Я же не маленький ребёнок, — протестую я.
— Я обещал твоему отцу беречь тебя, а я всегда сдерживаю свои обещания, — он игриво целует меня в кончик носа и пристёгивается сам.
— Ну что вы там готовы? — спрашивает его мать, весело глядя на нас.
— Да, — в унисон отвечаем мы. Создаётся впечатление, что мы вернулись в прошлое. Только в этом прошлом родители Джека не были отъявленными говнюками. Какая-то альтернативная реальность.
Отец Джека заводит мотор, и мы выезжаем на дорогу. Весь путь до родительского дома Джека мы проводим в молчании. Я чувствую неловкость, как и каждый сидящий в этом салоне. Мы все идём по тонкому льду, пытаясь выстроить новые прочные отношения. Если один оступится, то всё будет напрасно. Поэтому все решают, что молчание, лучший выход из положения. Когда машина всё же останавливается перед домом Джека, мы все с облегчением покидаем салон автомобиля. Родители Джека сразу направляются к дому, а он сам подходит ко мне сзади и кладёт руку на моё плечо.
