Любая женщина Союза. Но не я. Нас никогда не пугали родами, поэтому я вовсе не рассчитывала на то, что в реальности случилось со мной.
Я настолько забылась, живя с Зэлдаром, что совсем не задумывалась о том, как проходили роды у женщин в древние периоды развития. Я не изучила медицину Дальтерии, я была настолько слепа и занята мыслями о войне и неприступном мужчине, что вовсе не озаботилась тем, как обеспечить свою безопасность во время этого непростого физического процесса. И лишь сейчас, когда мое сознание померкло от боли, я с трудом пыталась разобрать написанные на экране советы по правильному дыханию. Предлагалось дышать поверхностно и легко, но как я ни старалась, бушующая внутри меня тревога заставляла легкие судорожно расширяться, и вместо плавного дыхания я втягивала воздух резко и порывисто.
В конце концов, я плюнула на чтение советов и завозилась на кушетке, пытаясь найти удобную позу. Я поскуливала и жаловалась на жизнь окружающим меня стенам, второй раз лицезревшим меня в незавидном положении. Я обращалась к бездушной черноте в окнах, но это не помогло. Как бы я ни повернулась, навязчивая боль настигала меня в любой позе. Через некоторое время я настолько устала, а быть может дело было в лекарствах, поступивших в мою кровь, что мое сознание в приглушенном освещении начало незаметно проваливаться в пустоту, рождая путанные образы. Я улетала, все глубже и глубже укутываясь темной теплой дремотой, с облегчением успевая заметить, как расслабляется тело.
Я погрузилась в сон, в котором шептала утешения Эставелла, а вдалеке на рыжем поле пробегал Фил. Я хотела помахать ему рукой, но поле внезапно вспыхнуло и загорелось. Жаркий огонь пожирал сухую траву, подбирался к моим ногам, жалил стопы и заполнял живот. Я закричала, пытаясь выбраться из этого марева и упала вниз.
В следующее мгновение я уже парила над Местерианой — технологическим городом, где располагался мой университет, наблюдая, как внизу в страхе разбегаются люди от вспышек импульсного огня, прожигающего здания, оставляющего черные рваные дыры на дорогах, уничтожающего все живое и неживое на своем пути.
Я переместилась на планету с незнакомым поселением и увидела схожую картину. Синие всполохи пронзали небо, срывались вниз, забирая человеческие жизни, заглушая детские крики. Массовая паника и боль. Импульсному огню было безразлично, что жалить — современные техно-нагромождения станции или живые города среди диких лесов. Он проводил знак равенства между цивилизациями, одинаково забирая достижения и ценности каждой из них. Он поедал людей, растения, дома и защитные сооружения с одинаковым аппетитом. Он выжигал планеты и космические станции с равным проворством. И в ответ на один огонь в противоположную сторону устремлялся другой.
Война.
Внезапно картина вновь поменялась и я оказалась среди скопления панически разбегающихся людей. Я была на Астри, живой планете, где я выросла в небольшом загородном доме со своей семьей. Сейчас я находилась в центре столицы Анделлы, какой я ее помнила еще тогда, между устремляющихся в небо гладких небоскребов. Я смотрела вверх и видела, как синие вспышки рассекали сгущающиеся тучи, долетали до верхушек домов и плавили их, выхватывали, словно ловцы, отдельные проносящиеся суда, спешащие убежать от общего хаоса. Корабли падали, равно как и металлические детали — куски окружающих зданий, общие крики и грохот наполнили пространство вокруг. Я стояла в самом центре площади, единственная, кто не шевелился среди общего движения.
Что-то беспокоило меня помимо смертоносных огней.
Ребенок. Его со мной не было. Он потерялся и я не знала, где его искать. Меня парализовала тревога. Как я могла потерять его? Где я оставила малыша среди хаоса и бойни? Страх холодным ветром заполз внутрь, заструился, заиграл жуткую песню, замораживая сердце. Я беспомощно оглянулась по сторонам и с удивлением обнаружила, что на город опустился туман, все люди куда-то разбежались, оставив меня стоять столбом одну посреди огромной площади. Грохот смерти затих.
Впереди между двух полуразрушенных небоскребов показалась знакомая фигура.
Я напрягла зрение. Туман немного развеялся и я с радостью опознала своего отца. Он стоял неподвижно, я почти не могла разобрать выражение его затененного лица, лишь светлые волосы разлетались в порывах слабого ветра.
— Папа!.. — я ринулась в его сторону, предвкушая встречу.
Но он не ответил. Лишь липкий туман, словно плотная жижа поглотил мои ноги, не давая им двигаться дальше.
— Папа! — снова позвала я.
Он молчал. Из моих глаз выступили слезы. Я так мечтала увидеть его и обнять. Человек, ставший центром моей Вселенной в детстве, был абсолютно неподвижен. Стоило бы побежать к нему, но он казался недостижимым. Я все-таки сделала усилие и шагнула сквозь плотный туман.
Вдруг сзади, в теряющейся дымке противоположной стороны раздался негромкий крик младенца. Ребенок похныкивал и, казалось, был абсолютно одинок в этой безлюдной тиши. Как он мог оказаться там? Я развернулась и бросилась в его сторону.
Неожиданно мое тело затряслось, а глаза открылись, возвращая меня в жестокую реальность настоящего. Истребитель маневрировал, остро изгибая траекторию. Я не успела понять, в чем дело, как он сместился так резко, что мое тело оторвалось от кушетки и понеслось прямо на металлическую обивку стены корабля.
Мышцы среагировали автоматически. Руки и ноги взметнулись быстрее, чем я летела, и первыми приняли на себя удар с твердой поверхностью. К счастью, колени полностью загородили живот, а локти, больно ударившись, спружинили, гася силу столкновения. За доли секунды я успела принять позу эмбриона, поэтому основной удар пришелся на плечо и голову, я приложилась лбом, моментально ощутив резкий звон в ушах и потеряв пространственную координацию.
Еще через секунду я упала обратно на спину, более плавно, чем взлетала, что говорило о включении систем стабилизации. Приподняла голову, пытаясь разобраться в происходящем. Не отойдя ото сна, я все еще путалась между ним и явью. Мысли упорно отказывались складываться в очевидное: потеря гравитационной координации на корабле могла быть вызвана лишь одним фактором — сработали системы резкого автоматического ухода от импульсного огня. В нас стреляли, проще говоря.
Я чуть не взвыла. Кошмар этого дня никак не хотел ускользать прочь, с каждым разом показывая свою все более страшную сторону. Мои руки и тело опутали стабилизационные нити, предупреждающие повторные резкие движения.
В дверном проеме, граничащем с кабиной управления, показалось лицо Зэлдара. И если бы я его не знала так хорошо, я бы не смогла испытать столь сильное удивление, потому что этого самого "лица" на нем-то и не было. Мужчина был абсолютно бледен, черты заострились, снова превращаясь в твердую маску, его мышцы были напряжены до предела, а в глазах… Лучше бы я не видела его взгляд. В его глазах застыл такой глубокий неподдельный страх, что я вновь не узнала мужчину. Перед моим внутренним взором пробежала картинка, как он падает в глубокую пропасть и разрушается на моих глазах, рассыпаясь темным песком. Я содрогнулась.
