В прихожей было темно, но в одной из комнат на верхнем этаже горел свет.
Ждать пришлось недолго. Наверху хлопнула дверь, и Донна Джефферс собственной персоной показалась на лестнице в накинутом поверх ночной рубашки халате. Обеими руками она сжимала пистолет.
– Прошу прощения. За дверь я заплачу, – спокойно сказал Кальдак.
– Вон из моего дома!
– Мне нужно с вами поговорить.
– Вы нарушили право частного владения, и теперь ничто не мешает мне застрелить вас!
– Точно. Но вы уверены, что вам нужны неприятности с полицией? Насколько мне известно, у вас сейчас и без того немало забот.
– Кто вы такой? Журналист?
– Я из ЦРУ. Вы позволите подняться к вам?
– Меня уже допрашивал ваш агент. Кто только меня сегодня не допрашивал! – Она спустилась вниз, включила свет в прихожей и всмотрелась в лицо Кальдака. – А, вы уже приходили! Ваша фамилия Брин.
– Я был не совсем правдив. Моя фамилия Кальдак.
– И вы искали Коди… Тогда еще ничего не случилось, а вы все-таки разыскивали Коди!
– Я подозревал, что он замешан в преступлении.
– Тогда почему, скажите на милость, вы его не нашли?!
– Я старался. Послушайте, не могли бы вы это отложить? – Он указал на пистолет. – Я пришел, чтобы избавить вас от некоторых неприятностей.
– Вам, как и всем, нужно поймать Коди!
– Мне нужно выйти на человека, который его нанял. От вас требуется убедить Коди помочь мне. Видите ли, некоторым нужен козел отпущения. Они обязательно арестуют вашего сына. – Помолчав, он веско добавил:
– И вас вместе с ним.
Некоторое время Донна Джефферс размышляла. Наконец Кальдак услышал:
– Что вы от меня хотите?
– Когда он позвонит, поговорите с ним – но очень недолго, чтобы прослушивающая аппаратура не успела засечь, откуда он звонит. Если он станет просить вас о встрече, не отказывайтесь. И обязательно дайте ему понять, что телефон прослушивается. – Он может и не позвонить, – заметила Донна Джефферс.
– Нам остается только надеяться, что он позвонит, – со вздохом сказал Кальдак и опустился на табуретку розле столика с телефоном.
Прошло несколько часов, прежде чем раздался телефонный звонок. Донна Джефферс поспешила на кухню, а Кальдак снял трубку параллельного аппарата в прихожей.
– Мама, выслушай меня…
– Я не могу с тобой разговаривать! – крикнула Донна Джефферс. – Ты сошел с ума! Я тебе уже сказала, чтобы ты больше не звонил. Неужели ты считаешь, что мой телефон может не прослушиваться? Я, между прочим, не знаю, арестуют меня или нет. Кретин, ты изуродовал мне жизнь!
– Мама, я не хотел! Я ничего не знал… Я думал, все дело только в фальшивых деньгах. Мама, помоги мне. У меня осталась только ты. Можешь приехать в то место, куда ты меня водила, когда мне исполнилось девять лет?
– Нет. Я не желаю иметь с тобой дела.
– Мама, пожалуйста!
Донна Джефферс молчала.
– Я буду ждать. Я знаю, ты приедешь.
Коди положил трубку.
Когда Донна вышла в холл, Кальдак, к своему удивлению, увидел, что она плачет.
– К черту этого дурака! Его арестуют, а потом убьют!
Кальдаку захотелось обмануть ее, но он удержался.
– Общественное мнение настроено сами знаете как.
– Поймите, я же люблю его! Но я не хочу, чтобы он потащил меня за собой. – Донна вытерла глаза ладонью и растерянно взглянула на Кальдака. – Я кажусь вам бесчувственной, да?
– Я вам не судья.
– Мне все равно, что вы обо мне думаете!.. Ладно, я всю жизнь была готова на что угодно ради него. Извините, я должна привести себя в порядок. А потом поедем. Только я не уверена, что эта толпа меня пропустит.
– Пропустила же она меня, – хмыкнул Кальдак.
– Но они же помчатся за нами. И полиция, кстати, тоже.
– Я оторвусь от них. Это может занять часа два, но в успехе я не сомневаюсь.
– Значит, «Пицца-хат»?
Донна Джефферс пожала плечами.
– Все дети любят пиццу.
* * *
Кальдак выключил двигатель. Было без двадцати одиннадцать, но около закрытого ресторана еще стояло несколько машин.
– Наверное, он откуда-то наблюдает, – предположил Кальдак. – Давайте выйдем. Мы оба должны быть на виду: он испугается, если подойдет к машине и неожиданно увидит меня. Убежит еще.
Прошло десять минут.
– Он не придет, – обреченно вздохнула Донна Джефферс.
– Надо дать ему шанс. Он…
Кальдак не договорил: на стоянку у «Ниццы-хат» въехал черный автомобиль, и стекло со стороны водителя опустилось.
– Мама, почему ты не одна? – воскликнул Коди. – С кем это ты?
– Сама я уже не в силах тебе помочь. На сей раз ты, Коди, слишком далеко зашел.
– Кто это?
– Кальдак. Он… – Донна Джефферс замялась. – Он – официальное лицо.
Коди начал поспешно поднимать стекло.
– Не смей, Коди Джефферс! – повысила голос Донна. – Ты меня слышишь? Тебе все равно не убежать, а я не хочу, чтобы тебя просто догнали и подстрелили.
– Мама, этот Эстебан подставил меня! Я ничего не знал про убийства. Думал, ему только нужно сбыть фальшивые деньги. А теперь все думают, что я такой же, как он!
– Тогда помоги поймать этого подонка.
– Мама, я боюсь, – чуть слышно проговорил Коди. В его глазах блестели слезы. – Мне очень страшно. И я не знаю, что мне делать.
– Я же сказала, что тебе делать. – Она жестом указала на Кальдака. – Может быть, тебе удастся остаться в живых, если ты будешь выполнять то, что прикажет этот человек.
– Но я не хочу… – Он осекся, поймав взгляд матери, и вдруг стукнул кулаком по спинке сиденья. – Ладно. Что я должен делать?
Победа! Кальдак шагнул к машине, стараясь не выдать своего торжества.
– Начнем с того, что вы все мне расскажете. Я должен знать все ваши действия с того момента, как вы встретились с Эстебаном в Шайенне.
11 часов 54 минуты
Бесс опускала закатанный рукав, когда в комнату вошел Йел.
– Как? Вы еще здесь? Надеюсь, вас хотя бы покормили?
– К сожалению, нет. Мне дали только апельсиновый сок. При этом я не сомневаюсь, что моя доблестная охрана уже и позавтракала, и пообедала.
– Сейчас организую для вас что-нибудь. Я ведь обещал Кальдаку, что буду заботиться о вас.
