19 сентября.
Воют собаки. Почему здесь все время воют собаки? Бесс взмолилась, чтобы они замолчали.
Фокус.
Снимок.
Дальше.
Слишком темно. Подсветка.
Не надо об этом думать. Снимай.
Фокус.
Снимок.
Нужна новая пленка.
Бесс открыла фотоаппарат, извлекла использованную кассету и зарядила другую. Руки ее дрожали.
– Мисс Грейди, нам пора, – в дверном проеме за спиной Бесс появился сержант Брок. Говорил он вежливо, но смотрел на нее с неудовольствием. – Они уже подошли к деревне. Вам нельзя здесь находиться.
Фокус.
Снимок.
– Сейчас. Я еще не была в соседней комнате.
Сержант Брок схватил ее за плечо, лицо его побелело.
Она не может. Больше не может. Внутри у нее грохочут взрывы.
Но она должна.
– Подождите меня в машине. Я скоро закончу.
Брок повернулся на каблуках и, чуть слышно выругавшись, оставил ее одну.
Нет, не одну. С этими детьми.
Фокус.
Снимок.
Бесс прислонилась к стене, закрыла глаза – и дети сразу исчезли.
А собаки все воют, и ничто не заставит их умолкнуть.
Чудовища! Мир полон чудовищ.
Так выполни же свой долг. Покажи чудовищ миру.
Бесс открыла глаза и побрела в последнюю комнату.
Не надо думать. И слушать собак не надо. Просто – фокус, снимок, дальше…
1
21 января, 16 часов 50 минут.
Мексика
Бесс казалось, что еще немного – и она просто убьет свою сестру.
– Вот видишь? Я же тебе говорила, что все будет прекрасно! – Эмили на переднем сиденье буквально сияла. – И почему ты никогда меня не слушаешься?
Джип подпрыгнул на ухабе, и это помогло
Бесс взять себя в руки.
– Меня бесят все эти «я тебе говорила». И вообще, я не понимаю, чего ты так разрезвилась?
– Неужели я не могу порадоваться жизни? Надеюсь, ты тоже скоро перестанешь дуться. И поймешь, что я вовсе не зря заставила тебя взять меня с собой. Рико, – обратилась она к водителю, – долго еще ехать?
– Часов шесть-семь, – темное лицо шофера осветилось веселой улыбкой. – Только на ночь придется остановиться: дальше скверная дорога.
– А здесь она не скверная? – сухо отозвалась Бесс.
Рико помотал головой.
– Эту дорогу власти содержат в порядке. А вот дорогу в Тенахо давно не ремонтировали. Слишком мало населения.
– Сколько именно?
– Человек сто. Несколько лет назад, когда я уезжал, там было больше народу. Но почти вся молодежь разъехалась. Вот и я, например. Кому захочется жить в деревне, где даже кинотеатра нет? – Он обернулся и бросил взгляд на Бесс:
– Не знаю, что в Тенахо можно сфотографировать. Ничего интересного там нет. Ни древних руин, ни знаменитостей. Не пойму, зачем вы туда едете.
– Я делаю фотографии для «Тревелера» к серии статей о маленьких местечках, куда могли бы ездить туристы, – объяснила Бесс. – И мне бы очень хотелось, чтобы в Тенахо нашлось что-нибудь интересное. Иначе наши читатели будут разочарованы.
– Обязательно что-нибудь найдем, – жизнерадостно пообещала Эмили. – Почти в каждом мексиканском городке есть центральная площадь и церковь. Оттуда и начнем.
– Вот как? Ты уже составляешь для меня маршруты?
– О, только этот, – улыбнулась Эмили. – Я так рада, что ты сюда поехала. Лучше снимать красивые пейзажи, чем всяких мерзавцев.
– Мне моя работа нравится.
– А помнишь, как после Данзара ты оказалась в больнице? Эта работа тебя губит. Тебе надо было стать детским хирургом, как я.
– У меня не такие крепкие нервы. Я это поняла в ту ночь, когда парнишка умер в приемном покое. Помнишь? Не знаю, как ты выдерживаешь.
– А как ты выдержала поездку в Хорватию? Кстати, может, ты все-таки расскажешь, что случилось в Данзаре?
Бесс моментально напряглась.
– Эмили, не лезь в мои дела. Серьезно тебе говорю. Мне не нужны няньки. Мне почти тридцать лет.
– Ты устала, Бесс, ты измучена и тем не менее ежесекундно хватаешься за фотоаппарат. Ты же его как надела на шею перед выездом, так и не снимаешь!
Рука Бесс невольно потянулась к аппарату. Он столько лет всегда был при ней, что стал как бы ее частью. Лишившись его, она, наверное, почувствовала бы, что ослепла. Впрочем, Эмили ничего не объяснишь. Она непоколебимо убеждена, что всегда знает, как надо поступать и как не надо, и всю жизнь пыталась наставить Бесс на истинный путь. Как правило, Бесс успешно сопротивлялась нажиму сестры. Но Данзар подкосил ее, а материнские инстинкты Эмили многократно усилились.
Теперь она с упоением играет роль старшей сестры, и тирания ее становится невыносимой. Значит, пора менять тему разговора.
– Послушай, Эмили, а может, позвонишь Тому? Рико говорит, что скоро мы окажемся в мертвой для сотовой связи зоне.
Бесс не сомневалась, что Эмили мгновенно подхватит эту мысль: ее муж Том и десятилетняя дочь Джули были центром всей ее жизни.
– Ты умница, Бесс. – Эмили сразу начала набирать номер. – Наверное, последний раз поговорим. Они скоро уезжают в Канаду. Хотят пожить в уединении – без телефона, без телевизора, без радио. Том собирается учить наследницу искусству выживания. – Она поднесла телефон к уху и некоторое время напряженно вслушивалась. – Поздно, – вздохнула она наконец. – Треск, и все. Неужели ты не могла привезти меня в какое-нибудь более цивилизованное место?
– Между прочим, я в командировке. А тебя сюда никто не звал.
Эмили пропустила этот выпад мимо ушей и повернулась к Рико, который все это время деликатно старался не слушать перепалку сестер.
– Вам не кажется, что пора остановиться? – сказала она. – Уже темно.
– Остановимся, как только я увижу ровное место, где можно будет поставить палатки, – откликнулся Рико.
