Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Через три дня, после обмена еще несколькими взглядами-агрессорами, Хантер пришел ко мне в комнату. Я спала. Часы показывали два ночи. Он лег на мою кровать и забрался под одеяло. Не произнес ни слова, и я тоже промолчала. Хантер стал меня гладить, но я не только ничего не сказала, но и не сделала. Не помогла ему стащить с меня штанишки пижамы и раздеться самому. Не воспрепятствовала, когда он забрался на меня. Лежала как бревно и совершенно не двигалась сколько могла. Не хотела признавать, что все это допустила. Лгала себе, что хотела его остановить. Потому что ничего подобного у меня и в мыслях не было. Да, я ненавидела Хантера Мартина, но в моей жизни были моменты, ненавистные мне еще больше, чем он. Когда все закончилось, он заснул рядом. Я уловила исходивший от него запах алкоголя. А потом до утра не спала. Просто лежала, смотрела в потолок и думала.
Пока Эммы не было, это повторилось еще три раза. Большего ему и не требовалось. Как и мне. Мне было плевать, что он по-прежнему встречается со своей подружкой. И что продолжает бросать на меня преступные взгляды – тоже. Для меня было важно только одно: когда Эмма вернется, они больше не будут относиться ко мне как к пернатому. Это имело для меня значение по одной простой причине: я знала, что перестала быть птичкой. И превратилась в оружие, наделенное особым могуществом. Этого знания мне было вполне достаточно.
К началу учебного года я уже поняла, что беременна. Поначалу не обратила на это внимания, но потом мы застукали маму с Хантером и Эмма решила бросить ей вызов, сказав, что нам все известно. Таким образом у меня появился шанс узнать, что будет, если миссис Мартин узнает о его поступке. Шанс понять, поможет она мне или нет, если я признаюсь, что беременна от Хантера. Если она изъявит желание помочь Эмме, то возможно (но только возможно, и не более того!) поможет и мне.
Ответ на свой вопрос я получила.
Ребенок родился на острове. Мне было совсем плохо, и у меня духу никогда не хватит утверждать что-либо обратное. Порой казалось, что я вот-вот умру. Более того, мне и самой этого хотелось. Но когда я взяла на руки своего ребенка, мою маленькую девочку, она в то же мгновение возглавила список того, что я решила считать в этой жизни важным.
Через три месяца они стали постепенно нас с ней разлучать – совсем не так, как в моем рассказе об Эмме. Но все остальное было правдой. Когда я бунтовала и плакала, мне разрешали видеться с ней только раз в день. До этого мы с ней постоянно были вместе. Она спала в моей постели. Весь день я носила ее на руках. Мы подолгу гуляли в лесу. Я пела ей колыбельки из книжки, которую нам купила Люси. Через мои руки из сердца в тело девочки вливалась любовь. Вся нерастраченная любовь к Эмме. Вся любовь к папе и Уитту. И вся любовь, которую мне так и не дала мама, когда я была маленькой.
Когда они отняли у меня дочь, я спрятала книгу под кроватью, а потом каждый вечер доставала ее, прижимала к груди и плакала до тех пор, пока не засыпала. Подкрадывалась ночью к двери Билла и Люси и замирала в ожидании, прислушиваясь к их сопению. А ночью, убедившись, что они крепко спят, на цыпочках ступала по полу и садилась у кроватки дочери. Порой мне хотелось положить на спинку малышки ладонь, чтобы она поднималась и опускалась в такт ее дыханию.
Теперь я боюсь. Боюсь себя и того, на что я способна. Боюсь собственного разума.
Пратты были больны. Теперь я знаю почему они с таким маниакальным упорством хотели иметь ребенка и как уединенная жизнь на острове усугубила их патологию до такой степени, что они совершенно оторвались от реальности и даже не понимали, что делают что-то ужасное. Доктор Уинтер объяснила это мне, когда узнала, что я во многом лгала. Им пятнадцать лет отказывали в усыновлении, но когда ребенок у них все же появился, они не смогли его уберечь. Потом взяли меня к себе, чтобы заботиться и воспитывать как свое дитя. Но потом я родила дочь, ставшую для них подарком небес, о котором они так долго молили Господа, и тут же превратилась в злую силу, пытающуюся воспрепятствовать осуществлению Божьей воли.
Но после той ночи в лесу доктор Уинтер поведала мне и кое-что еще. Предупредила, чтобы я была готова. Она сказала, что когда ФБР найдет Праттов, то есть Петерсонов – если, конечно, найдет, то те расскажут совсем другую историю. Историю о перепуганной девочке-подростке, которая обратилась за помощью и в итоге оказалась в их доме. Которая попросила спасти ее от семьи, в которой происходило что-то ужасное. Билл и Люси объяснят, что я могла уехать от них когда заблагорассудится. Воспользуются моими же словами, которые я произносила в минуты слабости, расскажут, как я с ними смеялась, сидела за одним столом, позволяла им меня обнимать, целовать в лоб и говорить, что они меня любят. Я была страшная лгунья. И они не преминут использовать этот аргумент против меня.
Но все их потуги не будут иметь никакого значения. Потому что я нашла способ заставить их заплатить.
Ждать последние два года, когда предоставится возможность бежать, было тяжело. Так же тяжело, как стать для собственного ребенка не более чем сестрой, страстно стремиться вернуться домой и найти пропавшую Эмму. Добротой Праттов я упивалась до тех пор, пока меня не затошнило. Я страшно ее жаждала, но когда эта жажда стала мне отвратительна, сказала себе, что просто обдумываю план заставить их мне поверить. Но это тоже была ложь.
Обратить на себя внимание Рика, чтобы он воспылал ко мне страстью и сделал своей любовницей, оказалось еще труднее. Старательно изображая чувства, я стала смаковать его любовь, точнее, то, что таковой считала. И вкушала ее до тех пор, пока меня от нее тоже не затошнило.
В ту ночь я подмешала Биллу в вино несколько таблеток и связалась с Риком по телефону. Потом забрала дочь из маленькой кроватки в спальне Люси. Та громко храпела, а ее жирное брюхо мерно поднималось и опускалось под одеялом. Потом я забрала все деньги, которые нашла в бумажнике Билла и в комоде Люси. Отнесла малышку на причал, положила в гребную лодку и накрыла одеялом. Велела ждать меня и пообещала отвезти в невиданную, волшебную страну, если она будет молчать, вести себя хорошо и не высовываться. Потом стала высматривать катер, а когда он подплыл ближе, крикнула:
Помоги мне. Увези меня отсюда!
Катер причалил к пристани. Рик увидел в гребной лодке одеяло, мою дочь, ерзавшую под ним, и удивленно воскликнул. Что ты там прячешь? Уж не ребенка ли?
Я ничего не ответила, но он и без того все понял. Об этом можно было с уверенностью сказать по выражению гнева на его лице. Несколько месяцев назад я посеяла в его голове семена и теперь была убеждена, что поколебала его преданность Праттам, заменив ее любовью ко мне. Он поверил, что они рассказали мне о его пребывании на Аляске и о том, чем он там занимался. Кроме того, я внушила ему мысль, что они считали его аморальным типом.
Мне казалось, что он для меня открытая книга. Что я дала ему достаточно времени. Что он увидит, как я отчаялась, и доставит нас на материк. Но это оказалось ошибкой. Когда я запрыгнула к нему на катер, он отказался помочь нам с дочерью бежать. И вместо этого сделал то, что делал всегда. Ты сейчас же отнесешь ребенка обратно в дом, – сказал он.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
