Я свалился у ног Марии, но она подняла меня за поводок, чтобыя помог ей вытащить крест из дыры, где он стоял. Он был высотой девять илидесять футов, сколочен из тех же крепких бревен, что дверь и алтарь в мораде,выветренных, посеребрившихся и потрескавшихся от бурь. Кто-то уже покопалвокруг, и я заметил рядом лопату и еще один мешок с инструментами. Сначала яиспугался, что Мария решила позвать в нашу компанию кого-то неизвестного, нопотом сообразил, что именно сюда она ходила, пока я спал когда она хотела,чтобы я поверил, будто она меня бросила. Она взялась с одной стороны, я с,другой, и вместе мы подняли массивный крест, и он опрокинулся, взметнув облакопыли, тут же развеянное ветром. У меня руки и ноги тряслись от холода,побледнели от потери крови и готовы были вот-вот отказать.
Ты есть Избранный, сказала Мария, не сводя с меня глаз.Кристо возрожденный. И судьба твоя принять на себя грехи мужей земных.
Она сказала "мужей земных", не "людейземных", и в глубине моего сознания какой-то голос это отметил, но этотголос предупреждения потерялся в тумане, да и был уже бесполезен. Я такпропитался кровью, что пути назад уже не было.
Она положила меня на крест. Холодное шершавое деревоболезненно упиралось в шею. Я вытянул руки вдоль перекладины, дыша носом,расслабленный, уносимый блаженством. Звезды вертелись надо мной кругами, как напередержанной фотографии.
Я сделала это из роз, сказала она, надевая на меня терновыйвенец. Погляди на меня.
У нее в руке был большой деревянный молот, а в другой четырежелезнодорожных костыля. Несмотря на холод, несмотря на мою слабость, у менястоял. Ни сил, ни желания сопротивляться у меня не было.
Мария склонилась надо мной, лицо ее сияло. Отложив костыли,она взяла из сумки плотную кожаную повязку для глаз. Взгляд ее был темен инепроницаем. Я хотел ей сказать, как ее люблю. Хотел благодарить ее.
Гэри, сказала она, погладив меня по щеке. Ты дал мне такоесчастье! Она прижалась губами к моим губам больно и когда оторвалась, у нее сподбородка капала моя кровь. Она бросила на меня теплый прощальный взгляд,завязала мне глаза и крепко затянула повязку на затылке.
Казалось, прошла вечность, пока я почувствовал костыль владони и ее первый удар, дробящий кости, вгоняющий глубоко в дерево. Крик не отмира сего пронизал все мое тело, но наружу вырвалось лишь хныканье через нос.
Из раны хлынула кровь, и я потерял сознание.
Я вернулся в память, когда крест скользнул в дыру,вытащенный Марией с помощью нескольких веревок. Мои руки и ноги превратились вразбухшие пульсирующие комья, насажанные на вертела и крепко схваченные. Головасвалилась набок, мокрые волосы мотались на ветру, стоящий член показывал внебо.
О да, говорила Мария экзальтированным голосом, стоя внизу,ушедшая в себя. Гэри, ты и есть Единый! Ты полубог! Кристо живет в тебе радистраданий и жертвы твоей! Она стонала, тяжело дыша. Хотя я не видел этого, нознал, что она разделась и трогает себя пальцами.
Любовь моя к ней не знала границ.
Она вскрикнула:
Я кончаю, Гэри! О, это для тебя, любовь моя, кончаю, кончаю…
В моем сознании плыла эта сцена, но вместо Марии здесь быласама Святая Дева. Ее руки подняли Ее одежды, Ее глаза были закрыты, ротраскрыт, язык облизывал Ее губы в сексуальном пробуждении. Я был вышедшим изколыбели, выросшим, приговоренным на кресте, и смотрел на Мою Матерь, когда онакончала, окрашивая одежды своими соками. Мой член взорвался дух захватывающиморгазмом, разбивая фантазию, знакомя меня с неизведанной болью. По немупокатились теплые капли спермы.
Внизу все было молчание. Я подумал, что там с Марией. Яслышал, как она собирает в пыли свою одежду, встает на ноги. И потом донессягромкий воющий плач, траурный, пораженный горем, вырывающийся из глубины горла.Я представил себе, как она рвет на себе волосы, как женщина из Гелласа.
Я хотел ей сказать, чтобы она не проливала слез. Я весьонемел от холодного ветра, кровь на спине и на ногах замерзла. Я хотел сказатьей, что не надо бояться. Я простил ей прегрешения ее. Она не ведала, чтотворила.
Она, всхлипывая, собрала свои инструменты у подножия крестаи побросала их в сумку. Ее шаги зазвучали вниз по холму, и вой ее перешел вмрачный смех, доносимый ветром. Вдалеке завелся мотор, и потом она уехала. Яждал, опустошенный, спокойный, удовлетворенный, зная, что Мария вернется. И япогрузился в блаженство.
Что это за… сказал помощник шерифа, который меня нашел.
Меня срезали бензопилой. У меня не было сил ни двигаться, ниговорить, но кое-как я осознавал, что происходит. Помощники шерифа аккуратноположили на землю спиленный крест и сняли повязку у меня с глаз. Было ещетемно, но у них были фонари. Один из них перочинным ножом разрезал швы у меняна губах. Рабочие из спасательной службы вытащили костыли, сняли меня с креста,положили на каталку и отнесли в машину "скорой помощи", вызваннуюпомощниками шерифа из Кэнон-сити, куда меня и отвезли в больницу.
Мария, пытался я пролепетать Мария, Мария. Это та, кто стобой это сделала? спросил помощник шерифа, который ехал рядом со мной, покаребята из службы спасения бинтовали мои раны, вынимая декоративные гвозди Ярешил не отвечать на этот вопрос.
Полгода я провалялся в разных больницах и перенес несчетноопераций на раздробленных руках и ногах. Бабуля держала меня у себя в доме иухаживала за мной, пока я не выздоровел Ей и помощникам шерифа я наплел, чтоменя похитил какой-то псих в темном переулке около Белфри Описание я им дал, нообъяснил, что мне сразу же завязали глаза и вообще было темно, и я толькомельком его видел. Вслух, для них, я соглашался, что прошел через ужасноеиспытание Они назвали меня счастливчиком, но имели в виду, что мнепосчастливилось, что набрели на меня, посчастливилось остаться в живых Мыкаждую Страстную Пятницу приглядываем за старой морадой, сказал мне один из нихВсегда там кто ни будь затевает что-нибудь недоброе. Сам-то я ничего такого невидел, а старожилы говорят про какое-то жуткое убийство на сексуальной почве встарые времена. Но вряд ли оно было хуже этого.
Я знал, что я счастливчик, но хранил это про себя Я пр??шелчерез необычное, трансцендентное переживание, все благодаря Марии Я был еедолжник Я последовал бы за ней повсюду, сделал был для нее все, что она хочет,если бы только знал, где она. После той ночи в брошенной деревне она исчезла,уехала в своем "форде" и пропала Может быть, поехала в Сиэтл к своемубывшему соседу по комнате, который, как она говорила, ее изнасиловал Можетбыть, теперь она его простила.
Когда я смог наконец передвигаться самостоятельно хотя и накостылях, я отправился к ней на квартиру, но ни ее, ни ее вещей там не было.Потом я взял бабулин "пинто" и поехал посмотреть на эту деревню днемЯ посмотрел в мораде, но там никого не было Я пошел к колодцу, отодвинул крышкуи посветил вниз мощным фонарем Я увидел дно колодца, но Марии там не было Япроковылял к пыльному кресту, который лежал на земле, покрытый моей потемневшейкровью, сел на оставшийся от него пень, глядя на солнце, которое ярко сияло надСангре-де-Кристо, и думая, зачем Мария, Богиня моя, оставила меня.
