— Не может быть! — Я действительно поначалу не поверила ей. Но, поразмыслив, запросто представила себе такую картину. Свен был парень темпераментный, и с ним нужно было держать ухо востро. — Я так им горжусь!
— Ага, — кивнула Кейси. — Ну, в общем, тут такое дело: Брайс сказала, что хочет встретиться со мной сегодня во второй половине дня. Мне кажется, мне отрубят голову как раз вовремя, чтоб на выходных моя несчастная башка передохнула. — В ее голосе не слышалось и тени печали.
— Ты уже искала себе новое место? — спросила я. — Я могу тебе чем-то помочь?
— Искала, — сказала Кейси. — И мне на глаза попалась вакансия в инвестиционном банке…
— В инвестиционном банке? — эхом откликнулась я. Кейси казалась мне девушкой слишком уж творческой и жизнелюбивой, чтобы чахнуть в инвестиционном банке. Я просто не могла представить, как она будет терпеть всех этих самолюбивых дельцов.
— Да-да, я знаю, как это скучно, — сказала она, заметив мой испуг. — Но он всего в пятнадцати минутах ходьбы от моего дома. Я смогу почаще бывать с семьей… Думаю, я все же попробую. А там видно будет. Возможно, мне понравится работать там, где меня не больно-то волнует качество конечного продукта. Тогда, возможно, и жизнь станет попроще.
— Ну, тогда дерзай, — напутствовала ее я. — Но что касается качества жизни: знаешь, мне будет очень не хватать наших встреч за чашкой кофе.
— Я постараюсь хоть изредка выбираться, — пообещала она. — И вот еще что, Джилл. Я хочу, чтоб ты знала: никогда в жизни у меня уже не будет такого хорошего босса. — В глазах ее заблестели слезы.
Предсказание Кейси сбылось: ее таки уволили в тот же день. Несмотря на все мои предостережения, она тоже подивилась скудности выходного пособия. И все же была рада сбросить наконец груз «Джилл» со своих плеч.
В последующие месяцы вся индустрия гудела, как потревоженное осиное гнездо, обсуждая наперебой текучку кадров в «Джилл» и ухудшение ее финансового состояния. Объем рекламы, едва пошедший на поправку перед моим уходом, упал еще на 15 %, а это уже означало крах: с тех пор падение составило порядка 65 %. Следовательно, уволили Роджера Рейнольдса так же поспешно, как и приняли на работу. Бедняга, он стал козлом отпущения за все грехи предыдущей властительницы.
Все будто бы собрались толпой и наблюдали за медленной, мучительной смертью «Джилл». И как бы меня ни должны были тешить подобные новости, гибель журнала все-таки пробуждала во мне смешанные чувства. Я не хотела, чтобы мое имя украшало обложку паскудной тряпки, но почему-то продолжала надеяться, что журнал выживет и войдет в анналы. Я думала, что период упадка непременно сменится новым взлетом, как это нередко случалось в медиа-бизнесе. Надежда, что «Джилл» тоже оклемается и займет свое место в истории, не покидала меня. Пусть нынешние перемены вели ее в ад — я ждала, что найдется спаситель, который вновь вознесет ее к небесам и обелит мое опороченное имя.
Интересное совпадение: пока «Джилл» теряла свои личные качества, остроту и популярность, я переживала настоящее возрождение. Не будучи уже ни боссом, ни иконой, ни трутнем при «Нестром», я наслаждалась статусом подруги, дочери и жены. Мне нравилось держаться в тени. Иной раз я даже чувствовала себя новичком, незнакомкой в городе, готовой к неожиданным открытиям и приключениям. Это было чудесно.
Особенно приятно мне было расплачиваться за ту поддержку, которую оказывали мне самые дорогие люди — Сара и Джош.
Детская книжка Сары получила восторженную прессу, попала во многие списки рекомендованной литературы по всей стране, а за иллюстрации ее автор даже получила солидный приз. Вскоре после этого книга поднялась на третье место в списке бестселлеров «Нью-Йорк Таймс». Дабы отпраздновать успех, я вознамерилась закатить ей гигантскую секретную вечеринку.
Я решила пустить пыль в глаза и арендовала просторный лофт в Трибеке. Приглашены были все люди, которых Сара знала и любила: члены семьи, старые и новые друзья, соседи и коллеги (Тасо проявил себя прекрасным сообщником, сделав ксерокопию ее телефонной книжки). Я наняла замечательного диджея и утонченного повара, а по стенам развесила увеличенные обложки ее книги и списки бестселлеров, в которые она попала.
И все эти хлопоты вмиг оправдали себя, когда я увидела лицо Сары. Она, кажется, едва не рухнула в обморок, когда все это увидела. Приятнее этого было лишь прославлять ее талант вместе со всеми. В тот вечер Сара была особенно красива; густые темные волосы обрамляли ее сияющее лицо. Я была довольна, что она наконец дождалась славы и хвалы, которых давно уже заслуживала. Мне нравилось, что хотя бы на один вечер Сара стала королевой бала и помогла ей в этом я.
Глядя на нее, я вспоминала всю историю нашей дружбы. Вспоминала наши студенческие годы — какими мы подчас были глупыми и как она спасла меня от опрометчивого бегства с Ричардом Руизом. Я размышляла о месяцах, прожитых вместе в Нью-Йорке. Как мы умудрялись веселиться без гроша за душой. Я сожалела о тех годах, когда мы отдалились, когда я была слишком занята и поглощена своей персоной, чтобы поддерживать дружескую связь. И я испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие оттого, что сейчас наша дружба была крепче, чем когда-либо. Сара стала мне заботливой сестрой, всегда готовой дать совет в трудной ситуации. Я больше никогда не посмею пренебречь нашей дружбой.
Мои отношения с Джошем тоже обрели второе дыхание. На наш весьма запоздалый медовый месяц мы отправились в Бали, и там, на пляже, снова произнесли клятвы верности. Целыми днями мы слонялись по рисовым плантациям или плескались в лазурном океане. Дома же я целыми днями ходила за покупками или училась готовить еду в настоящей печи, а не в микроволновке. И Джош, между прочим, тоже мог теперь похвастать карьерными достижениями: его последняя пьеса «Между двух рек» получила восторженные отзывы критиков, принесла ему серьезную театральную награду и вот-вот должна была перебраться на подмостки Бродвея.
В общем, жизнь была хороша. Все мои друзья процветали. И даже без лишних слов благодарности, без лишних аплодисментов двое самых близких мне людей знали, что своим счастьем я обязана им. Ведь именно они направляли меня на путь истинный, когда я двигалась в неверном направлении. Все эти годы, когда я не могла разграничить «Джилл» и Джилл, они помогали мне выйти к свету и остаться собой. Сама бы я с этим не справилась. Отличный урок для женщины средних лет. Разве что чуть запоздалый. И это будет один из первых уроков, которые я преподнесу своему ребенку.
Да, своему ребенку.
Случилось небольшое чудо. В сорок лет, с одной фаллопиевой трубой и без гормонального обстрела, я каким-то образом ухитрилась забеременеть. Сначала я, разумеется, испытала легкий стресс: уж очень не хотелось переживать разочарование вновь, — но врачи уверяли, что прогноз благоприятен. На этот раз яйцеклетка заняла положенное место, я чувствовала себя превосходно, и все было хорошо.
Да я и сама это ощущала. Нечто переменилось. Эта беременность была правильной.
Это новое обстоятельство подстегнуло меня к принятию карьерного решения, и я согласилась заведовать целым каналом в спутниковой радиосети. Слишком уж заманчивое было предложение: я не только заполняла эфир по своему усмотрению, но и вела собственное шоу. Идеальные, по большому счету, условия: платформа для высказываний, но без этих чертовых камер. Я тут же задумала передачу, посвященную молодым независимым группам. И, несмотря на всю сладость свободы, я была очень рада вновь взяться за работу.
