— Присаживайся, Елизавета, — рукой показывая на стул, вымолвил полковник.
— Спасибо, — изрекла женщина и быстро присела на краешек стула.
Норейко расположился невдалеке в кресле. Изучив дело Жохиной, он понял, что не могла женщина нанести удар, от которого по сути и умерла ее подруга по фамилии Продай.
— Как жизнь, Елизавета? Наверное, обижаешься на милицию?
Женщина прямо и уверенно смотрела на полковника.
— Живу, как могу, а обижаться бессмысленно. Человек вправе обижаться только на себя.
«Она явно не дура, — размышлял полковник. — Как же с ней поступить?.. Может, поселить на служебной квартире. Привести бабу в порядок, а потом, — мысленно раздел женщину, — буду развлекаться и расслабляться с ней… Хлебнув лиха, она будет, абсолютно точно, согласна на все… И в зависимости от ее поведения, потом решу ее судьбу…».
Тут он вспомнил один фрагмент из биографии Жохиной и спросил:
— Правда, что в коллекции Сапеги были редкие живописные работы?
Женщина улыбнулась.
— Правда. Часть из них я надежно спрятала.
«Соображает она быстро, — раздумывал полковник.
— То ли врет, то ли нет… Разберемся… Опять же, можно будет ее подкладывать нужным людям…».
* * *
Вместе с двумя сотрудниками Сергеев облазил все хранилище, все закутки, углы и помещения. Они промерили длину, ширину и высоту помещений, составили подробный план хранилища.
А поздно вечером пришел в хранилище очередной, предпоследний, состав с золотом. В течение суток шла напряженная работа по выгрузке из вагонов и размещению слитков в помещениях хранилища…
После окончания выгрузки Сергеев доложил Булганину. И… на удивление, получил от председателя Госбанка благодарность. Как добавил начальник — с занесением в личное дело.
Измотанному и уставшему Ермолаю было приятно слышать такое. Воодушевленный, он сразу объявил благодарность Молевой, Флейте и еще пяти сотрудникам…
* * *
Свердловск…
Полночь, освещение на тихой безлюдной улице полностью отсутствует.
К небольшому частному дому осторожно подходят двое военных мужчин. В руках одного из них фонарик. Они медленно открывают калитку и входят во двор дома. Фонарик высвечивает укрытый наполовину брезентом мотоцикл без коляски. Мужчины беззвучно переглядываются, обмениваются жестами и достают пистолеты. Они направляются к крыльцу дома. Один из них пытается тихо открыть входную дверь. Это ему удается. Мужчины заходят в дом. Через несколько секунд раздается выстрел, затем второй…
* * *
Управление НКВД по Свердловской области
В небольшом кабинете находится майор Истомин. Он по телефону докладывает комиссару Голикову.
— …поймите, товарищ комиссар, мы получили информацию от надежного источника. Медлить было нельзя, мы пошли вдвоем…
Какое-то время слушает.
Тихо изрекает:
— Так точно, мой напарник, капитан милиции Овечкин тяжело ранен, фашистский диверсант ушел через окно в лес. Хозяйка дома, пожилая, больная женщина, к нему никакого отношения не имеет. Она просто пустила постояльца. Ей он представился как майор Чуйкин…
Какое-то время слушает.
— Так точно. Будем продолжать поиск. Далеко он не должен уйти…
* * *
В своем кабинете Сергеев проводил совещание по вопросу предстоящего обследования верхней или наземной части хранилища. Присутствовали Молева, майор Флейта и инженер Сальников. Уже в возрасте, тучный инженер в очках непосредственно участвовал в проектировании и строительстве хранилища.
Казалось бы, рутинное совещание, но оно затягивалось. Инженер Сальников предложил для обследования пригласить сотрудников из Свердловского горного института.
— У нас нет времени на все согласования и при этом разворачивать полноценную научную экспедицию? Мы своими силами можем провести обследование, — твердо считал Сергеев.
— И по режимным соображениям не стоит этого делать, — вставил Флейта.
С ними была согласна и Молева.
Но инженер настаивал на своем.
В итоге всех обсуждений и дебатов, Сергеев принял решение обследовать верхнюю или наземную часть хранилища собственными силами и средствами.
— Сегодня проведем необходимые подготовительные работы, а завтра с утра начнем обследование с восточной стороны хранилища, — сказал в заключении Ермолай…
* * *
Вечером зазвенел телефонный звонок. Ермолай в это время работал с документами по паспорту хранилища. Он медленно ответил:
— Слушаю, Сергеев.
— Добрый вечер, труженик. Звоню в гостиницу, тишина, а он оказывается на работе.
— Здравствуй, Николай Максимович. Как там Свердловск?
— Нормально. Ты хоть отдыхаешь иногда, работяга? Учти, инвалиды никому не нужны.
— Конечно, отдыхаю!
— Не «конечно», а езжай в гостиницу на отдых. Ты должен быть сильным и здоровым! Понял, Ермолай?
— Да, понял-понял. Как сам-то? Когда вернешься?
— Нормально, пока не знаю. Я серьезно, Ермолай, езжай отдыхать. Если хочешь, это приказ… — далее следовала мягкая ненормативная лексика.
— Ну, ты, друг, убедил меня! — воскликнул Ермолай. — Еду-еду, до свидания, друг.
— До свидания и приятных снов…
* * *
Погода выдалась солнечная, хотя с утра слегка подмораживало.
Перед обследованием восточной наземной стороны хранилища майор Флейта провел небольшой инструктаж по безопасности. Сергеев распределил людей, поставил задачи, все двинулись на гору, заросшую кустарниками и хвойными деревьями.
Невдалеке от Ермолая шел майор Флейта, при этом он что-то напевал. По ходу движения Ермолай делал некоторые записи, используя при этом офицерскую полевую сумку. Почва под ногами была каменистая, кое-где на камнях находился мох, местами встречался густой травяной покров. То тут, то там виднелись кустики каких-то ягод, в основном синих и красных, встречались и грибы.
Занимаясь своим делом, Ермолай непроизвольно задумался о своей жизни, об Онись…
Внезапно он почувствовал, что на него кто-то идет, большой-большой и темный, страшный… Слева кто-то кричит… а справа раздается выстрел, второй, третий… Большой-большой замирает, медленно падает прямо на него и… плачет… Провал…
* * *
К Ермолаю медленно возвращалось сознание. Дышал он с трудом, руки и ноги, казалось, были наполнены свинцом, перед ним стояла сплошная темень.
Сразу возникли вопросы:
«Где я? Что я? Как я?..».
