На такси мы вернулись домой к Бену. Пока я проверяла, не осталось ли каких следов от тел, Бен сидел за столом и пил. Я предупредила его, что мешать алкоголь с таблетками не слишком хорошая идея, но он даже ничего не ответил.
По идее, нам бы поговорить. Но я не знаю, с чего начать. И не знаю, что в такой ситуации можно сказать. Прости, дорогой, но ты полюбил психопатку? Я буду тебя любить, но извини, по выходным у меня маникюр, фитнес и чье-нибудь убийство? Или соврать ему, сказав, что я была в шоке? Не поверит. Слишком уж я все умеючи делала.
В общем, прикинув еще парочку вариантов, я выбрала тот, что выбираю чаще всего. Не уверена? Сматывайся. Просто бери и вали. Сбеги от неудобного разговора или ответственности. Исчезни со всех радаров, хотя бы на время. Растворись.
– Бен, – тихо произнесла я, держась от него на расстоянии.
– Что? – сказал он и наполнил еще один стакан.
– Я думаю, что мне лучше всего уйти. Тебе, по-хорошему, нужно в больницу. Правда, я боюсь, что это может повлечь за собой неприятности и ненужные разговоры. Скажи, у тебя есть личный врач?
– У родителей.
– Давай я тебя к ним отвезу.
– Нет! – воскликнул он и, не удержав стакан в руках, выронил его. Он сначала упал на стол, затем скатился и разбился. Бен даже не сделал попытки, чтобы поймать его. – Твою мать!
– Сиди, я приберу, – сказала я.
– Не надо. И подвозить меня никуда не надо. Я сам.
– Ты уверен? – спросила я.
– Да, – сказал он и принялся пить прямо из горлышка.
– Тогда прекрати пить и послушай меня, – сказала я и вырвала бутылку у него из рук.
– Дай мне закурить.
– Держи, – я кинула сигареты и вслед за ними зажигалку ему на стол.
– Спасибо.
– В общем, история такая. Ты должен был прийти на вечеринку. Но не пришел. Так как по дороге из колледжа на тебя напали, избили и отобрали бумажник. От него ты избавишься. Я приехала, как только смогла, посадила тебя в такси и отправила домой к родителям, где тебя ждал врач. Кто тебя ограбил, ты не видел, они были в капюшонах, и было темно. Камеры в гараже есть?
– Нет.
– А что насчет швейцара? Он видел, как ты входил с ними домой?
– Не переживай, это здание тоже мое. Они будут молчать, – сказал он и положил голову на скрещенные руки.
– Но ты позаботишься об этом? Или лучше мне это сделать? – спросила я.
– Я сам. У него жена и дети.
– Да я не в этом смысле… – начала я, но поняла, что сейчас объяснять что-то абсолютно бесполезно. Он был в шоке, избитый, под таблетками и алкоголем.
– Ага, – сказал он, не поднимая головы.
– Эй, не спи! Вдруг у тебя сотрясение?
– Надеюсь, это так, и все произошедшее мне просто показалось.
– Ладно, мне и правда лучше уйти.
– Это так, – сказал Бен.
Я посмотрела на него, забрала со стола сигареты и, не притронувшись к нему, быстрым шагом направилась к входной двери. И в сердце так защемило! А что если я его больше никогда не увижу? Что, если он сделает непоправимую ошибку?
– Бен, – позвала я его.
– Что? – он отозвался.
– М-м-м, – нет, лучше не говорить этого. – Не пользуйся «Убером». Поймай такси на улице.
– Хорошо.
Глава 11. Индульгенция
Две долгие, мучительные недели я пробыла наедине с самой с собой. Я вставала, чистила зубы, делала себе завтрак, который преимущественно состоял из кофе и кофе, надевала первые попавшиеся вещи, что лежали на полу или на кресле, заводила машину и отправлялась на работу. Там по привычке я улыбалась покупателям, упаковывала их букеты, делала заказы и отстраненно общалась с Энн. Правдами-неправдами отказывалась от встреч с друзьями, ссылаясь на занятость и плохое самочувствие. Я не понимала своего существования. Словно из меня вырвали сердце, выкачали из него всю кровь, заполнили воздухом и засунули обратно. Ко мне до сих пор не пришла полиция, значит, Бен не заявил на меня. Это плюс. Но по-прежнему от него не было ни сообщения, ни звонка, ни чертова письма. Я вновь и вновь переживала события той ночи, когда на его глазах застрелила человека. Бесчисленное количество раз. Перед тем как уснуть, я представляла, каково это было – оказаться на его месте. И каждый раз представшая передо мной картина превращалась в сущий кошмар. Наверное, оказавшись на его месте, я бы сбежала с криками из той квартиры. Может, он бы сделал так же, если бы мог идти.
Не выдержав однажды, я написала ему, что хочу поговорить с ним. Он не отвечал целые сутки. Затем на мой телефон пришло сообщение, что он готов встретиться в кофейне на Стэйт-стрит, в которой мы частенько с ним бывали.
Я так была взбудоражена этой новостью, что поставила девять напоминаний на этот день. Понятия не имея, как одеться, я решила поддаться хаотичному настроению и надела светлые джинсы, белую футболку с дырками и черную кожаную куртку.
Зайдя в кофейню, я не обнаружила его внутри. Мой телефон зазвонил. На экране было имя Бена.
– Ты меня уже даже не узнаешь? – послышался его голос из динамика мобильного.
– Где ты? – спросила я.
– На уличной террасе. С твоим латте.
– Оу. Тогда иду.
Я вышла из кафе и огляделась по сторонам. В этот раз я заметила его. Он сидел в коричневой куртке и темно-синей рубашке, а его глаза закрывали плотно посаженные темные очки. Я пробралась мимо нескольких круглых столиков, что были огорожены живой изгородью, и села напротив него.
– Как поживаешь? – спросила я его.
– Я все еще жив, но ученые так и не нашли этому объяснения, – сказал он и поднял чашку с кофе.
– Ну, самоирония присутствует, значит, все не так плохо.
– Относительно да, – сказал он и поудобнее сел на кованом стуле.
– Так как ты? – спросила я и положила руку на стол в надежде, что он сверху нее положит свою. Но этого не произошло.
– Выздоравливаю.
– Были сложности? – спросила я.
– Особо нет. Так, по мелочи. А у тебя как? – произнес он, закусив нижнюю губу.
– У меня рутина. Дом, магазин, дом. Без осложнений.
– Ясно.
– Чем занимаешься? – спросила я.
– Существую. По большей части. А так вообще ничем.
– Что сказал врач? Как твоя голова?
– Сказал, чтобы поменьше бил ею лестницу.
– Понятно.
Некоторое время мы сидели в тишине, которую нарушали звук проезжающих машин, разговоры за соседними столиками и шум пара из кофемашины, что было слышно через окно. Но самым громким было наше молчание. Если бы его можно было перевести в настоящие децибелы, то оно могло бы взорвать стекла в окнах кафе или разорвать барабанные перепонки. Ни один из нас не посмел нарушить этот безмолвный диалог. Если бы первая сделала это я, то он бы понял, что я проверяю, сдал ли он меня полиции. Если бы тишину нарушил он, это показало бы его слабость. Но нашу дилемму решил официант, уронивший на землю поднос с чашками. Мы оба вздрогнули и чертыхнулись. За соседним столом произнесли что-то на иностранном языке. Испуганно, но со счастливым лицом. Словно их обрадовало произошедшее. Интересно, откуда они? Хотя какая разница.
