В 1960-х Шри-Ланку провозгласили очередным азиатским экономическим чудом, но на пути развития страны тут же встал социализм, сыгравший главную роль в разжигании гражданской войны. Обретя независимость в 1948 году, лидеры сингальского большинства решили наконец восстановить справедливость после британского колониального правления, во время которого явное предпочтение оказывалось тамильскому меньшинству. В британской администрации высокие посты занимали в основном тамилы, и сингальские националисты, едва придя к власти, решили спустить их на землю, вернув законный статус этнического меньшинства. Сингальцы быстро вытеснили тамилов с официальных постов, а в 1960-х и 1970-х начали щедро раздавать новые рабочие места в государственном секторе и вводить новые субсидии, дотации и социальные пособия – и все во имя процветания и равноправия великого сингальского народа.
Но вместо этих благ они получили восстание тамилов. Возникшее в 1977 году движение объединилось под знаменем террористической организации «Тигры освобождения Тамил Илама», а ее поистине новаторская жестокость – например, использование детей-солдат и террористов-смертников – остановила развитие Шри-Ланки на целых тридцать лет. В эти годы страна росла вдвое медленнее «звезд» Восточной Азии, Кореи и Тайваня, и стала еще одним серьезным разочарованием в длинном ряду обманувших надежды мира формирующихся рынков. В 1960-х сингапурский лидер Ли Куан Ю приезжал в Шри-Ланку для изучения ее в качестве главной модели экономического развития, но уже довольно скоро Сингапур обошел эту страну буквально по всем показателям.
Но сегодня, кажется, все же настало время Шри-Ланки. Еще совсем недавно, в 2007 году, «Тигры» контролировали огромные территории северных и восточных провинций, призывая мужчин, женщин и детей под знамена партизанских формирований, слепо верящих своему харизматическому лидеру Велупиллаи Прабхакарану. Издавна считалось, что партизанские отряды можно сдержать или оттеснить, но не уничтожить, однако к середине 2009 года армия Шри-Ланки доказала всем, что это не так. В результате тотального наступления по всем фронтам армия блокировала «Тигров» в их цитадели, на северном полуострове Джафна, и благодаря героическому маневру, столь редкому в наш век мобильных телефонов с фотоаппаратами, наглухо изолировала весь регион от постороннего взора. Впоследствии плотный кордон был растянут еще дальше и удерживался до тех пор, пока Прабхакаран, его семья и большинство высших руководителей «Тигров» не были убиты – а вместе с ними и огромное количество мирных жителей. Несомненно, заключительные этапы войны были в высшей степени спорными и неоднозначными – обвинения в нарушении прав человека по сей день выдвигаются обеим сторонам конфликта, – но экономический эффект этих решительных мер сегодня очевиден всем.
Гражданская война закончилась, процесс выздоровления экономики идет полным ходом, и при сильном президенте Махинде Раджапаксе, стоящем сегодня у руля страны, есть все основания считать, что Шри-Ланка может стать прорывной нацией. В годы войны экономическое развитие страны резко замедлилось, но все равно экономика росла в среднем почти на 5 процентов в год. Так что 7–8-процентные темпы роста уже в следующем десятилетии представляются вполне достижимой целью. Вступив в должность в 2005 году, президент Раджапакса начал консолидировать власть способом, который многие критики трактуют как начало семейной династии. Ключевые министерства возглавляют трое братьев президента, а своей победой над «Тиграми» он умело воспользовался не только для решительной победы на очередных выборах, но и для введения в конституцию поправки, предоставляющей президенту неограниченные полномочия. Впрочем, пока Раджапакса, расширяя и укрепляя свою власть, ограничивается рамками, позволяющими сделать вывод, что президент понимает основополагающие принципы если не демократии, то как минимум экономического роста.
И хотя название страны по-прежнему вызывает в памяти воспоминания о былом влиянии СССР – Демократическая Социалистическая Республика Шри-Ланка, – администрация Раджапаксы целенаправленно трудится над тем, чтобы избавиться от «лишнего жира», оставшегося от социалистических экспериментов 1970-х годов, в том числе от высоких налогов и государственных долгов, по-прежнему составляющих 80 процентов от ВВП. Его цель – к 2014 году перевести Шри-Ланку со сто второго на тридцатое место по бизнес-климату в рейтинге Всемирного банка. Здешние власти много работают над тем, чтобы опять включить в игру обширные территории, ранее захваченные повстанцами, и использовать другие исходные преимущества страны, например высокий уровень грамотности населения и выгодное месторасположение Шри-Ланки на основных морских путях в Индию и Китай.
Надо сказать, большинство экономистов склоняются к тенденции сбрасывать со счетов войны – этот фактор просто не входит в их базы данных. Их цифры могут многое рассказать о ценах и задолженностях, но на такие вопросы, как количество убитых граждан или введение запретных зон для полетов могут сказаться на экономическом росте страны, как правило, ответить не помогают. Оценка финансовых последствий войны – ахиллесова пята экономического прогнозирования. Самый известный пример, конечно же, представляет собой Первая мировая война, захватившая врасплох большинство инвесторов мира, в результате чего многие из них понесли огромные потери, даже несмотря на резкое наращивание регулярной военной мощи в большинстве европейских стран. Впрочем, не лучше рынки преуспевают и в решении другой важной задачи – прогнозировании и оценке выгод и преимуществ мира. При этом отчеты и документы организаций, на деле занимающихся изучением данного явления, в частности Всемирного банка и ООН, ясно свидетельствуют о том, что «мирный дивиденд» в самом деле существует. И Шри-Ланка, без сомнения, имеет все шансы очень сильно выиграть благодаря этому явлению.
Анализируя страны, которым удается из года в год поддерживать темпы роста выше 5 процентов, не перестаешь удивляться тому, как часто в этих историях успеха ключевую роль сыграл конфликт (или его отсутствие). Например, в 1950-х, 1960-х и 1970-х годах Йемен, Судан и Тунис соответственно считались «звездами» экономического роста – но только до возникновения внутренних конфликтов, разрушивших их экономики и до сих пор отравляющих финансовую атмосферу этих стран. Моделями же, вселяющими надежду в Шри-Ланку, служат экономики с высокими темпами роста, которые из-за внутреннего конфликта угодили в глубокую яму, но по окончании борьбы сумели возродить свою былую эффективность.
К членам этого почетного клуба, без сомнения, относятся Уганда и Мозамбик, экономика которых, до того как в 1960-х и 1970-х в них разразились жестокие постколониальные войны, росла более чем на 5 процентов в год. К началу 1980-х Уганду ассоциировали с садистской диктатурой Иди Амина, а Мозамбик по праву «заслужил» титул беднейшей страны мира. И все же после окончательной победы повстанцев – в Уганде в 1986 году, в Мозамбике в 1994-м – обе страны сумели восстановить былые впечатляющие темпы роста. Особенно заметных успехов добился Мозамбик: в прошлом десятилетии экономика страны росла более чем на 7 процентов в год, главным образом благодаря тому, что вместо военных расходов средства стали направлять на решение приоритетных экономических задач.
Еще одним кандидатом на членство в этом клубе «возвращенцев» является Ирак – благодаря темпам роста до 9 процентов в 1950–1970-х эта страна считалась самой успешной экономикой Ближнего Востока. В те времена многие специалисты рассматривали Ирак как образец для подражания для всего региона, но в 1979 году к власти пришел Саддам Хусейн и начал активно предъявлять ужасающие претензии на безраздельное господство в регионе. Иракская экономика рухнула в 1980-х, во время изнурительной войны с Ираном, и начала восстанавливаться только в 2003 году, после того как американские войска свергли режим Саддама. Как только начали увеличиваться объемы нефтедобычи, темпы роста иракской экономики выросли до среднего уровня в 5 процентов, а на конец 2011 года увеличивались более чем на 9 процентов в год.
