Глава 20 ИГРА В ВЫСШЕЙ ЛИГЕ
Таинственное недомогание — не лучшее начало уик-энда (но показательное). Я принимаю вертикальное положение и покидаю студию Кипа только утром в понедельник. В доме № 55 на Саут-Клепхем-Коммон темно и тихо. Я без помех шлепаю босиком по дому, захожу в ванную Эдварда и становлюсь на весы.
Вот оно, прямо под носом: число, за которым я гонялась все лето. Восемь с половиной фунтов.
Я молодец.
Смотрю на весы. Мне казалось, когда я похудею до ста двадцати фунтов, то сделаю что-нибудь такое… этакое: устрою вечеринку, заору от радости или хотя бы съем сыра. Хоть что-нибудь. А теперь я просто довольна. И все. В конце концов, этот вес — то, что от меня и ожидается. «Этаким» было то, сколько я весила раньше.
Говорят, что фотообъектив прибавляет десять фунтов, но это неверно. Так бывает отнюдь не всегда. Все зависит от линзы, от освещения, умения фотографа и дюжины других факторов. И все же нужно быть худой как вешалка, чтобы ужасное — тот самый плохой кадр, когда рука расплющивается о бок или подол врезается в бедро — никогда не случалось. И чтобы добиться этого — того, что есть сейчас, — мне пришлось игнорировать себя, свою внешность как человека и сосредоточиться на весах, на числе. Число черно-белое и простое. Оно сообщит, когда я похудела достаточно.
Теперь достаточно.
Я схожу с весов и поворачиваюсь к зеркалу. Оно не в полный рост, но предыдущие экспедиции в ванную Эдварда научили меня: если встать посередине, я получу вполне приемлемый вид трех четвертей тела. Я смотрю на свое отражение. Хотите честно? Когда сюда приехала, я выглядела лучше. Не такой изможденной. Не такой больной. Теперь мои руки и ноги длинные и хрупкие, как ветки деревьев на фоне зимнего неба, мои груди — не больше чем два бугорка на кучке палочек. Моим аксессуаром должна быть капельница с глюкозой.
На пленке я буду выглядеть потрясающе.
В агрессивном стеганом жакете от «Тьери Мюглер» в сочетании с колючей шевелюрой Сигги похожа на пилота вражеского звездолета. Что ж, я тоже опасна и вооружена. Я с размаху сажусь на стул, достаю сигарету и закуриваю.
— Пошлите меня в журналы.
Сигги отворачивается, наполняет чайник и поворачивается ко мне. Моргает.
Хватит со мной в гляделки играть, исландское ты чучело! Я наклоняюсь вперед и кладу одну руку на стол, другую оставляя свободной для диких и беспорядочных жестов.
— Сигги, я даю вам выбор: или вы посылаете меня в журналы прямо сейчас, или сначала вы меня меряете. Но в любом случае я пойду в журналы, потому что уже август и у меня осталось меньше двух недель, а сделала я только две страницы, этого мало — и Байрону, и, конечно же, мне. Так что выбирайте, и выбирайте прямо СЕЙЧАС!
Я тяжело дышу.
Сигги говорит:
— У тебя собеседования со всеми лондонскими журналами. Первое — где-то через час. У Сэм список.
Сейчас меня сбили бы с ног перышком.
— Ух ты!.. Ладно. Классно.
— Разве не классно? — Мне кажется или Сигги… улыбается? — А когда ты хотела поделиться со мной своей замечательной новостью?
Я озадаченно пожимаю плечами.
— Байрон рассказал мне о тебе и Кипе! Такая радость! Кип — чудесный фотограф! — Сигги переходит на шепот. — Скажи мне, он так хорош, как рассказывают? Он… — Моргает. — Такой же большой?
Та-а-к. Кажется, игра в гляделки — это еще не самое страшное.
Я вскакиваю.
— Э-э… Он классный, Сигги… Еще больше и еще лучше, чем рассказывают, — и бегу к Сэм.
Сигги не обманула. У Сэм список моих собеседований с редакторами, первое из которых начинается через сорок минут («Я тебе обзвонилась!» — с облегчением говорит Сэм.) Я забираю список и выбегаю из офиса. После уикэнда я слабая, а теперь еще и в шоке.
Но, выйдя на улицу, я начинаю недоумевать: зачем было так волноваться?
Видите ли, я уже была на собеседованиях с журналами. Они происходят приблизительно так: ваш агент звонит редактору по заказам моделей и говорит ей — почти всегда это женщина, — что она просто обязана познакомиться с этой шикарной, молодой, перспективной и ни на кого не похожей новой девушкой. Конечно, чтобы собеседование состоялось, агент должен быть ей знаком и надежен (можно обещать богинь и посылать дерьмо, но недолго). Если агент нормальный и редактор ему чем-то обязана, или просто может уделить время, или сама недавно пришла на эту должность, девушку пригласят на встречу.
Все шик-блеск-треск. Проблема в том, что будет дальше. Редактор заказов моделей — нижняя планка на тотемном столбе. Это значит, что она всего год-два назад закончила университет и ее офис — в «кубике». «Кубик» симпатичный, на стенах открытки с эротическими снимками Мэпплторпа, и все-таки это не отдельный кабинет. Вы сидите на стуле, а она листает ваше портфолио, обращая особое внимание на редакционный материал. Она даже крутит фотографии, чтобы прочитать фамилию фотографа. Иными словами, определяет, стоит ли посылать вас к старшему редактору. То есть сама разобраться в этом не может. После этого редактор делает поляроидный снимок, берет вашу визитку, и встреча закончена.
Байрон говорил, что новым лицом можно быть лишь однажды. Он имел в виду, что не следует посещать редакторов до тех пор, пока портфолио не поможет вам выделиться из общей массы. А для этого нужны удачные снимки талантливых фотографов, предпочтительно в солидных журналах. Только вот солидные журналы вас не закажут, пока у вас не будет хорошего портфолио.
Во всяком случае, в Нью-Йорке дела обстоят именно так. Поездив больше часа по Лондону и еще несколько часов проведя в издательском доме «Конде Наст»[79] на Хановер-сквер, скажу вам, что этот пруд ничем не отличается от нашего. Все это время я стараюсь следовать советам Кипа, но быть «грубой, неразговорчивой и глупой» труднее, чем кажется, поэтому в журнале для домохозяек «Гуд хаускипинг» я веду себя тепло и дружелюбно — трудолюбивая молодая мама, которой не терпится превратить праздничные посудные полотенца в симпатичные кухонные занавески. В «Санте» я энергичная и полная энтузиазма, а напоследок, перед тем, как закрылась дверь лифта, кричу «П-п-ока!», сжимая кулак: наполовину прощание, наполовину воинственный клич.
Да, никогда не знаешь заранее, успешно ли прошло собеседование, но насчет этих у меня возникло стойкое чувство, которое можно выразить фразой: «Пришла, умоляла, была послана».
Наконец у меня остается всего одна встреча. Одна.
Но очень важная.
— Эмили Вудс? Сюда, пожалуйста.
Практикантка проводит меня через несколько охраняемых дверей и ведет по коридору. Мы ускоряем шаг, и обложки, висящие в рамках на стене, сливаются в одну. «Воооооогггггг!» — шепчут белоснежные зубы и идеально пухлые губы. «Вог». О господи… Я закусываю губы и пытаюсь сосредоточиться на офисах-«кубиках», которые очень похожи на то, что я только что видела в других редакциях. Мы минуем еще одну дверь, другую и наконец попадаем в конференц-зал.
