Главный зал башни, большой и просторный, на высоте тридцати футов увенчивала куполообразная решетка, которая поддерживала верхние этажи башни; каждый из этажей тоже заканчивался решеткой. Такая планировка была типична для построек фаэри: она позволяла попасть на любой этаж с воздуха, к тому же обитатели замка занимали место в башне в соответствии со своим положением в общественной иерархии. Планировка эта также гарантировала безопасность фаэ: до сих пор фамадорийцы не умели летать. Их армии могли штурмовать здания с земли, но фаэри все равно побеждали их, атакуя сверху.
Но Дуинуин поняла, что теперь с привычной тактикой покончено. Она подняла голову и вздрогнула, увидев, что фамадорийцы хлопают крыльями возле решетчатого потолка. Наверняка они уже пробрались в верхние комнаты, захватив и их тоже. Искательница знала, что ее народу грозит страшная опасность: вся оборона Кестардиса, как и других королевств фаэри, была основана на том, что фаэри не могли попасть в руки врага.
Стражники втолкнули их в большую ротонду[15]. Трава и цветы под ногами были затоптаны — ни один фаэри не допустил бы такого в башнях Кестардиса. Судя по тому, что растения совсем увяли, замок захватили несколько дней назад.
Наверное, ни один обитатель замка не спасся, чтобы сообщить, что Киен Веррен взят врагами. Ни один беглец не сумел ускользнуть — всех их поймали и, судя по крыльям, прибитым к дверям, прикончили.
Посреди ротонды стоял большой, грубо сколоченный стол. Очевидно, его смастерили фамадорийцы: они в отличие от фаэри не уговаривали дерево принять нужную форму, а просто разрубали его на части и сколачивали потом куски вместе. На столе лежало несколько гобеленов и тонкие свитки, и один из фамадорийцев внимательно рассматривал их, упираясь в столешницу руками и то и дело беспокойно расправляя и снова складывая грязно-коричневые крылья.
Охранники остановились перед столом, все еще крепко держа пленниц за руки.
— Женщины фаэри, мастер, — объявил охранник Дуинуин. — Вы велели немедленно их привести.
Дуинуин удивленно посмотрела на грубияна.
— Вы говорите на нашем языке? На языке фаэри?
Стоявший у стола наконец поднял голову. Его светло-золотистые волосы были зачесаны назад; на угловатом лице светились узкие пронзительно-голубые глаза, на губах играла странная, зловещая улыбка. Еще никогда и ничего Дуинуин не пугало так, как испугала эта улыбка.
— Только послушай ее, Сарго! Мы, видите ли, говорим на их языке!
Фамадориец выпрямился и, скрестив руки на груди, принялся рассматривать пленниц.
— Что за высокомерные невежды эти фаэри! Их язык! Их культура! Их слава! Как послушаешь, сразу хочется оторвать им крылья, верно, Сарго?
— Верно, мастер, — рассмеялся Сарго.
Дуинуин увидела, как побелела Айслинн.
— Кто вы?
— Мы — кирее, — с усмешкой сказал тот, кого называли «мастером». — Точнее... А я вижу, вы хотите знать все как можно точнее... Мы — последние из Гнезда Конгеи провинции Жунтонг, верные слуги Великой Империи Кирее. Теперь вам ясно?
— Кирее? — удивленно повторила Дуинуин.
— Похоже, все еще не ясно.
Мастер пожал плечами и пошел вокруг стола, не сводя глаз с Дуинуин.
— Да, мы — кирее, о которых вы ничего не знаете. Совсем ничего. Но если бы вы что-нибудь знали, то, возможно, согласились бы, что не мы говорим на языке фаэре, а наоборот.
— Значит, вы — фамадорийцы, — сказала Дуинуин. Она была Искательницей и не могла удержаться от вопросов. — Крылатые фамадорийцы, так?
Мастер громко рассмеялся и обратился к охраннику, по-прежнему глядя на Дуинуин:
— Нет, ты только подумай, Сарго! Эти фаэри просто бесподобны. Все, кто не фаэри, обязательно должны быть фамадорийцами!
Сарго и другие охранники безрадостно рассмеялись.
— Ваша правда, мастер!
— Потрясающее самодовольство! — Главный кирее покачал головой и продолжил так, будто обращался к неразумному ребенку: — Они играют в своей детской в красивенькие игрушки. Они спорят не о том, кто лучше всех, потому что и так знают, что они самые лучшие, а о том, кто из них лучше других фаэри. Все, что не входит в их аккуратный маленький мирок, — фамадорийское, а значит, заслуживает лишь презрения.
Внезапно он подался вперед, его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от лица Дуинуин.
— Нет, — сказал он негромко и страстно. — Мы не кентавры. Мы не сатиры. Мы не морской народ, не гарпии, не грифоны, не единороги и не люди-драконы. И мы не позволим швырять нас в кучу мусора, которую вы называете фамадорийцами. Мы — кирее!
Он снова отодвинулся и оперся о стол.
— Простите, мастер, — продолжила Дуинуин, которую не смутила его враждебность. — Просто мы не привыкли к вам, оттого не понимаем. Каковы ваши намерения? Скажите, чего вы от нас хотите.
— Не скажу, — ответил он, широко улыбнувшись.
Дуинуин не поверила своим ушам.
— Но, наверное, у вас есть какие-то требования? Отпустите меня, чтобы я передала их двору в Кестардисе, и я скоро вернусь с ответом.
— Нет, — прямо ответил кирее.
— Тогда скажите хотя бы, как вас зовут! — потребовала Дуинуин.
— Даже такого удовольствия я вам не доставлю. — Мастер упер руки в бока. — Сарго, кажется, я велел привести их сюда, чтобы они ответили на мои вопросы, а не задавали мне свои! Кто поймет этих фаэри? Сперва они не желают подавать голос, а когда начинают говорить, только о том и мечтаешь, чтобы они наконец заткнулись.
Стражники захохотали.
— Теперь моя очередь задавать вопросы. — Мастер оттолкнулся от стола. — Как тебя зовут?
— Дуинуин.
— Отлично. Каково твое положение?
— Я вас не понимаю.
— К какой... как это у вас называется... ах да, к какой касте ты принадлежишь?
— Я Искательница, — негромко ответила Дуинуин.
— Твоя спутница тоже Искательница?
Дуинуин моргнула.
Она была фаэри, поэтому не могла произнести лжи, не могла покривить душой даже в мыслях. Но правдивые ответы на вопросы кирее могли погубить и ее саму, и все, что было ей дорого. Она не могла позволить этому существу... этому кирее узнать имя и сан Айслинн. Дуинуин сделала единственное, что могла сделать, когда ей задавали вопрос, на который опасно было отвечать.
Она промолчала.
Мастер приподнял бровь.
— Видишь, что я имел в виду, Сарго? Ты же слышала мой вопрос, Дуинуин, верно?
— Да, слышала, — осторожно ответила Дуинуин.
