Лютиен долго смотрел на друга, затем вскинул руки в знак поражения. По правде сказать, юный Бедвир чувствовал огромное облегчение. Он был решительно настроен отправляться за Кэтрин, и ему не хотелось брать кого-то в это опасное, возможно самоубийственное, путешествие. Однако юноша понимал, что на самом деле место Оливера рядом с ним, как и он должен был находиться рядом с другом, если бы ночью украли его любимую. Итак, теперь у него имелся спутник для предстоящей поездки, и не просто спутник, а верный друг, который выручал его во многих переделках.
Прежде чем друзья снова двинулись в путь, они услышали за спиной цокот копыт, оглянулись и увидели двух всадников: одного крупного, в рогатом шлеме горца, и другого — гораздо более хрупкого и изящного.
— Сиоба, — догадался Оливер; когда пара приблизилась, Лютиен убедился в его правоте. Теперь юный Бедвир ощутил раздражение. Он и вправду обрадовался Оливеру, но это было уж чересчур!
Сиоба и ее спутник остановились рядом с друзьями.
— Ты не поедешь, — заявил Лютиен, заранее отметая все возможные доводы.
Сиоба окинула его насмешливым взглядом, как будто не понимая смысла произнесенных слов.
— Конечно нет, — сказала она спокойно, — я должна думать не о Лютиене или Кэтрин, а об Эриадоре.
По не совсем понятной для Лютиена причине эти слова его сильно укололи.
— Но я понимаю тебя, — продолжала Сиоба, — и желаю тебе победы. Я надеюсь увидеть тебя, и тебя, — добавила она, поворачиваясь к Оливеру, — и Кэтрин, ожидающих нас, когда мы возьмем ворота Принстауна.
Лютиен почувствовал себя лучше.
— Я принесла тебе вот это. — На ладони Сиобы лежал янтарного цвета камень размером с куриное яйцо. — Это от Бринд Амора, — объяснила она юноше. — Когда твоя цель будет достигнута или когда возникнет самая отчаянная необходимость, волшебник просит тебя бросить этот камень о стенку и три раза произнести его имя.
Лютиен некоторое время подержал камень, удивляясь его легкости. Он не знал, что это за штука, но видел уже достаточно проявлений магии Бринд Амора, чтобы осознать ценность подобного дара.
— А как насчет него? — спросил юный Бедвир, глядя на горца.
— Ты ведь собираешься ехать в Принстаун? — спросила Сиоба.
Лютиен начал понимать, в чем дело.
— Маламус поскачет с вами до восточного края долины Глен Дуррич, оттуда уже виден Принстаун, — продолжала Сиоба. — И там же он будет ждать с вашими лошадьми. — Неожиданно полуэльфийка соскользнула с седла и передала поводья Маламусу. — Для Кэтрин, — объяснила она. — Я могу вернуться к стене пешком, это совсем рядом.
Она кивнула Лютиену, затем Оливеру, похлопала своего коня по спине и отправилась назад к своим обязанностям, которые не позволяли ей сопровождать друзей.
Лютиен смотрел на нее с откровенным восхищением. Он понял, что Сиобе хотелось поехать с ними. Они с Кэтрин были соперницами, но все равно питали глубокое уважение друг к другу.
Юный Бедвир перевел взгляд со спины Сиобы на ее дар, или, скорее, на дар Бринд Амора, а затем на Оливера, который терпеливо ждал, когда они отправятся в путь.
Прошлая ночь была темной, но занимающийся день обещал быть светлым и ясным.
Стоя на верхней площадке сторожевой башни, Истебрук, Первый из Шести Кавалеров, смотрел на маленькие фигурки к югу от стены, на эриадорцев в Эйвоне, мятежников, злоумышлявших против его родной страны. В глазах Истебрука все еще стоял образ адского демона, Преотека. Двадцать лет благородный рыцарь жил под темной властью короля Гринспэрроу, слушая рассказы о зверствах и жестокости, о союзе с дьяволом. Некоторые говорили, что ужасная эпидемия чумы, которая сломила боевой дух Эриадора двадцать лет тому назад, была наслана королем Эйвона, но Истебрук не верил этим рассказам, считая их деревенскими глупостями.
Некоторые говорили, что Гринспэрроу был чернокнижником, другом демонов, говорили даже, что и сам он — демон.
Но Истебрук не желал слушать сплетни и слухи.
А теперь он увидел все собственными глазами. Слухи оказались правдой и привели в смятение бедного Истебрука. Они материализовались в фигуру злобного демона, и благородный воин не мог об этом забыть.
Он смотрел, как уезжают Лютиен и Оливер. Тайно и вопреки всему, чему он посвятил свою жизнь, Истебрук надеялся, что им повезет, что они благополучно вернутся вместе с Кэтрин и оставят герцога Парагора, того самого герцога, который послал рыцаря в Эриадор, мертвым в луже его собственной крови.
25. ПРИВИДЕНИЯ
Горец Маламус не произнес ни слова за все время путешествия — друзьям понадобилось два дня, чтобы попасть в Глен Дуррич, широкую, неглубокую лощину на юго-востоке от Принстауна. Здесь уже не было деревьев, чтобы укрыться под ними, и проходила единственная дорога, коричневой змеей извиваясь по густой зеленой траве.
Лютиен, опять ощутивший себя полководцем, изучал местность как поле возможного будущего сражения. Справа и слева края лощины переходили в пологие холмы, заросшие деревьями. Прекрасные укрытия и возвышения. Эльфийские лучники могли бы держать под обстрелом дорогу, укрывшись за деревьями, соображал он, а здесь, внизу, некуда спрятаться от их смертоносных стрел.
Юный Бедвир настолько погрузился в эти мысли, что вздрогнул от неожиданности, когда Оливер постучал по его плечу рапирой. Он натянул поводья и, оглянувшись, увидел, что хафлинг спешивается.
— Западный конец Глен Дуррич, — объяснил Маламус.
Оливер указал подбородком на запад, и Лютиен сощурился, глядя против заходящего солнца. На заднем плане высились горы, темные и холодные, а перед ними…
— Что это? — изумился Лютиен, заметив россыпь белого и розового.
— Осталось пять миль, — сказал подошедший Оливер. — И мне не хочется идти в темноте!
Лютиен соскочил с Ривердансера и отдал поводья Маламусу.
— Да хранит тебя Сол-Юнда, Алая Тень, — внезапно сказал горец, разворачивая трех коней без всадников. — Я жду вашего возвращения.
Лютиен нечленораздельно хмыкнул, не в силах придумать подходящий ответ. Сол-Юнда являлся богом горцев, их собственным богом, который заботился только об их народе, не обращая ни малейшего внимания на кого-нибудь еще, будь это друг или враг. Горцы охраняли Сол-Юнду, как дракон охраняет золото, и то, что Маламус произнес эти простые слова, служило для Лютиена самым вдохновляющим напутствием, которое он когда-либо слышал.
Несколько мгновений юноша стоял и смотрел вслед Маламусу, затем повернулся и устремился вдогонку хафлингу, который уже шел вперед, к бело-розовой россыпи у линии горизонта.
Меньше чем через час, когда солнце было уже совсем низко, друзья подошли достаточно близко, чтобы увидеть истинный блеск Принстауна и понять, почему этот город называют Жемчужиной Эйвона.
