Нан спокойно вставляет пистолет за пояс и уходит.
Приходит Нан к нашему дому и зовет мать. Мать в кровати с отцом лежит. Отец спрашивает, кто там у ворот кричит. Мать говорит, что это Нан пришел.
– Нану мне нечего сказать, – говорит мать. – Я знаю, что он застрелил Бака Нилана.
Отец встает и в подштанниках выходит к Нану. Луна тогда была большая, как твоя сковорода.
– Том, – говорит Нан, – я слышал, что меня мистер Бишоп ищет.
Бивер Бишоп был тогда шерифом округа Джаспер.
– Да Бог с ним, с Бишопом, – отвечает папа. – Ты заходи и ложись поспи на веранде. Бишоп сюда зайдет, так что ты его не пропустишь.
И Нан говорит, что действительно пойдет вздремнет, а то сильно устал.
Приезжает на следующий день Бишоп и говорит, что в течение недели судья округа приедет на лесопилку. Шериф спрашивает отца, пустится в бега Нан или нет.
– Не, Нан здесь у нас будет, – отвечает ему отец.
Ну и конечно, через неделю к лесопилке подъезжает черный «Форд Model T». В нем сидит здоровый такой детина, с огромными руками. Волосы у него рыжие и все кудрявые. Не видел я волос красивее ни у мужчины, ни у женщины. Одет этот детина во все черное, как гробовщик. Подъехал на машине прямо к тому месту, где складируют свежие стволы деревьев, из которых сочится сок так, что если с наветренной стороны идешь, то очень легко запах учуять.
– Нан Крокет, – говорит судья, – ты же знаешь, что я могу за убийство в тюрьму тебя отправить?
– Знаю, сэр, – отвечает Нан, – но ты мог бы меня и на кладбище отправить после того, как Бак Нилан меня порезал.
Вот так говорит Нил. Говорит о том, что отомстил он Баку, и все тут.
И на этом дело и закрыли. Но никто о нем не забыл. В наших краях иногда происходили убийства, и все, кто их совершал, всегда к отцу потом приходили. Вот такой у меня был отец. С его идиотской шляпой. Я его сейчас, как живого, вижу…
Я проснулась оттого, что кассета закончилась и щелкала, потому что магнитофон надо было выключить.
Я была в Хьюстоне, когда к отцу приезжал его командир, капитан Пирс. Он потом стал полковником. После празднования в тот год дня высадки в Нормандии Пирс решил найти солдат, которые были тогда в его подразделении. Он узнал, что отец болен, приехал и снял комнату в «Холидей Инн». Дома была Лиша, когда Пирс в арендованном «Пинто»[72] подъехал к нашему крыльцу. Лиша сказала, что Пирс в своей жизни сделал много приседаний, потому что ноги в шортах были очень накаченными. На Пирсе была желтая рубашка для гольфа с маленьким крокодилом на груди. Он поцеловал руку матери, когда поднялся на крыльцо.
Отец отдал ему честь здоровой правой рукой и совершенно четко сказал: «Капитан Пирс». Капитан Пирс ответил: «Вольно, сержант Карр». Они вытирали слезы и обнимались, как два старых и хрупких привидения.
Пирс провел с отцом целый день и уехал только вечером. Они смотрели старые фотографии. Речь отца, когда он говорил о войне, была совершенно четкой. Однако разговоры его утомили, и он устал. Отец заснул, а полковник сидел рядом и ел пудинг.
Я поговорила с Пирсом по телефону.
– Ваш отец отказался стать офицером, – рассказывал он мне. – Он не хотел пить отдельно в офицерском клубе. Всех, кто был рангом выше сержанта, он называл «пуделями».
После нашего с ним разговора Пирс пил с матерью кофе почти до утра. Он рассказал ей несколько историй, которые мать не знала.
Отец был два раза ранен. Один раз немецкий солдат пропорол ему руку штыком. Я видела шрам на руке отца, но никогда не спрашивала, откуда он. Однажды отступавшие немцы взорвали мост, и отца завалило. Пирс решил, что отец погиб, и времени откапывать его не было. Но через несколько дней отец приехал на джипе, и на его лице была улыбка до ушей. Пирс считал, что причиной инсульта отца могло стать то старое ранение. Пирс уже пару раз давал показания о ранениях его солдат, что привело к тому, что армия США брала на себя расходы по лечению. Пирс считал, что можно будет попробовать этот способ и в случае с отцом.
В поисках старых армейских медицинских справок, доказывающих, что у отца было ранение в голову, я оказалась на чердаке нашего дома. Я несколько недель откладывала это мероприятие, чтобы дождаться дождя и чтобы не было так жарко. На самом деле я просто боялась туда подниматься.
В восточном Техасе с чердаками вообще лучше не связываться. В жарком и влажном климате на чердаках появляется черт знает что. На картоне появляется плесень, похожая на цветы на старинных обоях. Тараканы там размером с собаку. И есть большая вероятность того, что ты увидишь змей.
Помню, как змеи появились на чердаке дома Лиши. Однажды мы услышали, как на чердаке что-то падает, но потом не было звуков шагов или постукивания когтей, которые могли бы издавать мыши или еноты. Лиша взяла фонарик и поднялась на чердак, чтобы посмотреть, что там происходит, и вызвать людей, которые этим займутся. На чердаке не было помета мелких животных, но валялось что-то, напоминающее чулки. Когда Лиша подошла поближе и посветила фонариком, то поняла, что это змеиная кожа. Ее дом стоял неподалеку от болота, и в нем начали размножаться мокасиновые змеи.
Когда я достала из гаража лестницу, чтобы забраться на чердак, мне стало явно не по себе. Все утро по небу гуляли серые тучи. Когда наконец пошел дождь, небо разразилось за звуком разрываемого шелка. Капли застучали по листьям пальм. Жимолость затряслась под струями дождя. От бетонного крыльца поднимался пар. Я пробежала от гаража к дому и вся промокла.
Я забралась на чердак и потянула за электрический шнур, который в свое время протянул отец. Он прикрепил шнур к потолку строительным степлером. Я помогала ему и держала в руках лампочку, которая сейчас свисала с потолка и вся покрылась паутиной. Вокруг меня стояли лампы и мебель времен Эйзенхауэра.
Я принялась изучать все то, что хранилось на чердаке. В коробках были книги. В самом дальнем углу я заметила кожаный чемодан, и мое сердце екнуло. Чемодан был закрыт. Я воткнула в замок отвертку, ударила по ней моим маленьким детским молотком и замок открылся. Я вспомнила книжку со сказкой о Пандоре. На рисунках в той книжке была картинка, на которой изображена открывшая шкатулку Пандора. Из шкатулки вылетали демоны размером со стрекозу, а рот Пандоры округлился от удивления.
Потом я оттащила чемодан под лампу, чтобы мне было лучше видно. Я открыла крышку чемодана, и из него не вылетели демоны. В чемодане пахло мокрой бумагой. Сверху лежала пачка черно-белых фотографий, перетянутая бечевкой. Потом я нашла четыре коробочки для драгоценностей. Две коробочки были обтянуты черным вельветом, одна – ярко-синим сатином, а четвертая, малинового цвета, – шелковым поплином. В каждой из коробочек лежало обручальное кольцо.
