С Орчард-роуд Шемякин свернул на улицу Изумрудного Холма. Узкий проезд между ухоженными старинными китайскими двухэтажками перегораживал подковообразный прилавок под навесом. Неторопливые ребята в галстуках-бабочках, ловко вращая подносы на растопыренных пальцах, разносили бочковое пиво по столикам, расставленным вдоль тротуара.
Барбару Шемякин увидел сразу. Льняное приталенное платье сероватого оттенка делало её совсем юной. Бэзилу снова показалось, что волосы Барбары отдают рыжиной. Изумрудное ожерелье, наверное, стоило денег, которых хватило бы на покупку одного из домов на этой улице.
— В первый раз на свидании в Сингапуре? — спросила Барбара, приметив пучок фиалок в его нагрудном кармане.
— В первый, — соврал он. Впрочем, леди доступных достоинств, конечно же, не в счет. — И я не верю своей удаче…
Букетик удивительно пришелся к её платью. Барбара пристраивала его одной рукой. Вторая так и не отпустила ладонь Бэзила.
— Представь меня, Барбара, а то получается, что я подслушиваю, сказал коренастый смуглый азиат из-за её плеча.
Она взяла его за локоть и выдвинула вперед.
Полосатая сорочка навыпуск. Нагловатые глаза за дымчатыми стеклами очков в платиновой оправе. Гуталиновые гренадерские усы, переходящие в бакенбарды. Аромат дорогой сигары. Массивный перстень с вензелем университета, а возможно, и военного училища.
— Я Рутер Батуйгас, филиппинский коллега Барбары… Гораздо предпочтительнее, если между местной леди и заезжим фарангом находится третий лишний азиатского обличья. Тут свои обычаи… Так что воспринимайте меня как неизбежный аксессуар. Идет? И зовите Рутер. Идет?
— Я Бэзил.
— Что будете пить, джентльмены?
Она выбрала столик у красных колонн «Лавки одной цены». Витрина лавки была заставлена миньскими вазами.
— Ага, — сказал Рутер, — значит, платишь ты, Барбара?
— Давайте демократическим путем, — предложил Бэзил. — Бросим на пальцах! Ну… раз, два, три! Игра!
Все равно вышло платить Барбаре. Бэзил подметил быструю змеиную реакцию филиппинца, который выкинул пальцы, повинуясь её сигналу.
— На один день, как собирался, или пробудешь здесь дольше? — спросила Барбара.
Бэзил вежливо улыбнулся. Она поняла: кто же в этих краях, где все и так непредсказуемо, меняет свои планы?
Пока ждали кружки с бочковым «Тайгером», филиппинец ни к селу, ни к городу принялся рассуждать о каких-то листках с извещениями о разоблачениях ведьм, которые в средневековой Европе стали предвестниками газет. Придворные и духовные лица, особы иностранного происхождения оставались тогда героями тайных доносов, а не общественных слухов, поэтому о них и не писали.
— Как у вас в России, — закончил Рутер.
— Давайте, Рутер, договоримся не цеплять сегодня Россию, — сказал Бэзил. — Кто его знает, что там происходит и что будет в её завтрашних газетах? В моей гостинице я не видел московских газет, в том числе и той, на которую работаю. Наверное, в других местах в Сингапуре положение столь же тревожное…
— Да, я ваших газет в жизни не видел. Правда, смотрел кино «Братья Карамазовы»…
— Потому что сюжет построен на уголовной истории, так? — спросила Барбара.
— Да уж верно, — ответил Рутер с лицемерным вздохом. — Сплошной фрейдизм. Убийство на почве затянутого и неосознанного сексуального соперничества между поколениями, то есть отцом и сыном… Слишком сложно для моего опыта.
— Рутер, расскажи Бэзилу о своем захватывающем опыте, — ехидно сказала Барбара.
— Мой опыт? Я убил шестерых в порядке самозащиты и дважды привлекался к суду по обвинению в убийстве. В справочнике Интерпола меня называют «самым диким полицейским репортером». Я изучал право, потому что готовился после университета поступить в уголовный розыск… А там оказалась такая коррупция, с какой я нигде до тех пор и не сталкивался, разве что в прессе…
— В филиппинской полиции? — спросил Бэзил.
— В манильской, чтобы быть точным… Дело отца и сына Карамазовых с криминалистической точки зрения несколько старомодно. Если Достоевский хотел сказать, что приобретаемый в жизни опыт — это лишь жестокость и порок, то он слабак… Мир таков, каков он есть, другого не выдумать. Учись желать и пытайся понять…
— Надеюсь, это уже вывод? — спросила Барбара. — Я хотела сказать, что еды не закажу, джентльмены. Закусывать будете в «Ройял холидей инн».
— Ох, — простонал Рутер, — в честь тебя, Бэзил, в ресторане финансовых акул выставят немыслимые харчи. Хотел бы я знать, кто на самом деле оплатит счет Барбары… Слушай-ка, да ты не агент ли КГБ, Бэзил?
— Я и пытаюсь коррумпировать Бэзила, чтобы это выведать, — сказала Барбара. — Отличный вопрос! Ты великолепно работаешь на подхвате, Рутер…
— Я сделаю все, чтобы оправдать возлагаемые на меня надежды, друзья… Но только две поправки. Во-первых, КГБ уже нет, есть Федеральная служба безопасности и Служба внешней разведки. Во-вторых, я как раз предпринимаю отчаянные усилия восстановится там в ближайшее время. Меня выбросили из отдела особо извращенных диверсий за распитие пива в частной обстановке с одним подозрительным филиппинцем и незамужней сингапурской леди, при этом последнее показалось начальству особенно аморальным. Обвинение — склонность к алкоголизму и покушение на невинность.
— В ваших коррумпированных рядах это считается серьезной промашкой?
— Вроде того, Рутер. А тебе что же, не нравятся пиво и красивые женщины?
— Ох, — опять простонал Рутер, — тебя не следует пускать на пресс-конференции. Вместо ответов ты задаешь провокационные вопросы и заставляешь порядочных парней краснеть на людях…
— Но ведь одна красавица сильно испортила тебе карьеру, верно, Рутер? Об этом здесь все говорят, — сказала Барбара. — Ты обесчестил в Маниле дочь потомка то ли Магеллана, то ли Васко да Гамы, то ли обоих вместе, и возникли обстоятельства, при которых… как бы это сказать… порядочный молодой человек… ладно уж, назовем тебя так… обязан жениться.
— Я и женился на этой женщине, Барбара. Да, это случилось со мной, уже неделю назад. Невероятно, но я вступил в брак… Однако вовсе не потому, что её родители пригрозили выбросить меня навсегда из их порочной Манилы, как все говорят. Я понял, что это судьба… А случилось следующее. Ей позвонил один мой доброжелатель и сказал, что меня только что выловили мертвым из реки, абсолютно без одежды, и нужно привезти хоть что-нибудь, дабы прикрыть мое тело в морге. Она ответила, что хочет спать и займется этими заботами утром… Для неё я бессмертен. Эта женщина рождена, чтобы забеременеть от меня. Я немедленно сделал формальное предложение! Медовый месяц и свадебное путешествие мы отложили на то время, когда она отнимет первенца от груди… Ему уже три недели! К сожалению, работа пригнала меня сюда…
— Что же это за работа? — спросил Бэзил.
