— Северьян Януарьевич… — сказала Катя, но тот не слушал, упивался собственным подвигом.
— С вашим начальством, честно скажу, было куда сложнее совладать, но и тут все уладилось. Они вам дают месячный отпуск за свой счет. По поводу денег можете не беспокоиться. Настюшин гонорар с лихвой все перекроет. Но начальник у вас, доложу я вам…
— Северьян Януарьевич, — терпеливо повторила Катя, — Дима ничего не сможет мне оплатить. Он умер.
— Я и говорю… — До директора вдруг дошел смысл сказанного. С округлых щек его медленно сполз румянец. — Как умер? Почему?
— Утром. Два пулевых ранения в спину.
Северьян Януарьевич сунул руку под пиджак, механически помассировал грудь, спросил:
— Валидольчика нет у вас случайно? — Катя покачала головой. — А нитроглицеринчика? Тоже нет? Жаль. И кто его?.. Уже выяснили?
— Пока нет, — ответила Катя. — Только версии. Слишком мало времени прошло.
— Ну да, — кивнул директор. — Ну да. Я понимаю. Вы куда сейчас?
— Домой, — ответила Катя.
— Давайте я вас отвезу.
— Спасибо, мы своим ходом.
Северьян Януарьевич посмотрел на нее, хмыкнул:
— Нет. Диме бы это не понравилось. Привезли — отвезли, как положено. Пойдемте, моя машина на стоянке. Не «БМВ», конечно, но куда лучше, чем автобус или электричка. Пойдемте. — Тон его стал почти дружеским.
— Хорошо.
От основного корпуса по главной аллее они направились к проходной. Настя шла молча, держа Катю за руку. И только у самой стоянки спросила:
— Теперь кино не будут снимать, да?
— Я не знаю, Настюш, — пожала плечами Катя. — Наверное, нет.
— Что значит «не будут»? — возмутился Северьян Януарьевич. — Обязательно будут. А как же? Теперь, очевидно, место Димы займет Вадим. Я попробую с ним договориться. В крайнем случае обращусь к отцу Дмитрия Вячеславовича. Ходят слухи, это очень влиятельный человек.
— Так и есть, — подтвердила Катя.
— В таком случае он просто обязан доделать картины, начатые сыном. Хотя бы как память.
Они остановились у «Волги» директора. Северьян Януарьевич предупредительно распахнул заднюю дверцу.
— Садитесь.
Настя забралась на сиденье первой. Катя на секунду замешкалась.
— Как память, — сказала она тихо, чтобы не слышала дочь, — Димин отец разыщет убийц. Думаю, им не поздоровится.
— А чем занимается Димин папа?
— Он… бизнесмен. Очень крутой.
— Ага. — Северьян Януарьевич понял Катю совершенно правильно. Кивнул. — Кто бы мог подумать. Папа — бизнесмен, а сын — такой умный, интеллигентный юноша. Ну да родителей не выбирают.
Катя села на переднее сиденье и только сейчас сообразила, что сценарий так и остался у нее в руках. Впрочем, в данный момент читать она все равно не смогла бы.
* * *
Козельцев приехал на вокзал за пять минут до назначенной встречи. Он топтался вдоль здания вокзала, ожидая приятеля Пети Савинкова, который должен был привезти деньги.
— Мужик, это ты — Козельцев? — спросил сзади не слишком трезвый голос.
Владимир Андреевич обернулся. За его спиной топтался «синюшного» вида мужичок, одетый так же, как и большинство вокзальных приживальцев. Пальтишко замызганное, не по сезону, хотя по ночам уже становилось прохладно. Шляпа войлочная, старая. В ней, наверное, еще та блоха жила, что «не умела по-русски, а только по-аглицки изъяснялась». Щетина на мужичонке пятисуточная. На ногах бахилы — «смерть врагу». В руке цветастая тряпичная сумка.
— Что нужно?
На Козельцева снова накатили мрачные предчувствия. А как иначе? С сегодняшнего утра ни одной хорошей новости. Не считая аукционных голландцев. В остальном же — полный швах.
— Ты Козельцев, нет? — поинтересовался мужичок, плотоядно посверкивая глазом.
— Ну, я. И что?
— Тут это… Короче, друган твой попросил кое-что передать тебе. Сказал, что если передам, получу пятьдесят рублей. То есть это… Сто рублей.
— Какой еще друган? Пойди проспись, дядя.
Владимиру Андреевичу показалось, что он спит и видит кошмарный сон. Не было, да и не могло быть у него «другана», общающегося с бомжами.
— Да ясно какой. Крутой, мля, — дохнул перегаром мужичок. — На черной машине приехал. Здоровенной такой. У меня квартира меньше была, чем у него машина.
Охранник. Наверняка приехал на черном «шестисотом» Владимира Андреевича.
— Где он? — Козельцев хотел было схватить мужичка за грудки, но даже сейчас не смог побороть брезгливость. — Когда приезжал?
— А денежку-то дашь? — прищурился совсем по-ленински мужичок. — Он мне обещал. Сто рублей.
Владимир Андреевич полез в карман за деньгами.
— Ну, давай говори, — вручая купюру, потребовал он.
— Так это… Добавить бы надо. Полтора часа уже тебя жду.
— Я тебе сейчас добавлю! — Накопившееся за день напряжение вырвалось из груди Владимира Андреевича отчаянным воплем.
— Да ладно, ладно, че ты, — тут же шугнулся мужичок. — Я пошутил. В общем, он просил передать, что бумажки положил, как договаривались, машину поставил на стоянку у дома, а сам уволился и уехал отдыхать.
— Как отдыхать? — изумился Козельцев. — Куда отдыхать?
— А про это ничего сказано не было. Сказал «отдыхать», и все. — Мужичок уже поглядывал в сторону, намечая будущих «сотрапезников».
— Погоди, а ты ничего не путаешь? Как он выглядел?
— Кто? Друган твой? Да здоровый такой, как тещин кабан. Прям даже страшно смотреть на него.
Точно, охранник. И тут вдруг до Владимира Андреевича дошла простая, но очень обидная мысль. Никто ничего не крал из камер хранения. Смешно подумать, что при таком человеке, как Мало-старший, может завестись «крыса». Нет. Да и сам он ничего брать не стал. Не до того ему сейчас, хотя и держится как кремень. Все-таки сын у него погиб. Охранник просто соврал, забрал деньги и сбежал.
С-скотина! Из-за него Владимир Андреевич терял тринадцать миллионов долларов. Он не Мало обворовал. Он Владимира Андреевича обворовал. Все точно рассчитал, гад. Понимал, что не до поисков сейчас шефу будет.
— И еще он сказал, что девчонок отпустил! — крикнул мужичок уже вслед.
— Ну, ладно, — скрипя от злости зубами, бормотал Козельцев, вбегая в вокзал. — Ладно, тварь. Крыса. Я тебя найду. Когда все уляжется, я тебя из-под земли достану. — Он пробежал до эскалатора, скатился по «зубастым» ступеням в подземелье, помчался к камерам хранения. — Я тебя, гнида, урою. Сам в землю закопаю. Лично…
Владимир Андреевич нашел нужную ячейку, набрал код, открыл. Папка. Он схватил папку, раскрыл… Так и есть. Те самые заявления. Бумага та же. И буква «Д» в первой строчке, в имени «Дмитрий», смазана. Эта шалава… секретарша смазала ладонью.
