— Каким образом?
— Самым простым. Нам придется драться, и один из нас погибнет. Если Бог дарует победу мне — грех твоей смерти тяжким бременем ляжет на мою душу... Но ты, вероятно, как и я, предпочтешь умереть с мечом в руке, чем под топором палача... потому что великий князь не простит тебе поражения заговора...
— А если в этом поединке я одержу победу, Андрей? Ты ведь не выполнишь своего долга перед королем?! Заговорщики убьют его, прежде чем Ходкевич узнает о твоей смерти... Что скажет на это твоя честь?
Андрей отрицательно покачал головой.
— Нет, Вася, моя честь не пострадает и в этом случае. На том берегу в укромном месте, которого тебе не найти, ждет меня человек с лошадьми и грамотой, подписанной Ходкевичем. Я увез с собой из Вильно чистый лист с его подписью и, прежде чем отправиться к тебе, заполнил этот лист в форме приказа королевским войскам. Если к рассвету я не вернусь, заговорщики будут схвачены, прежде чем ты успеешь предупредить их о поражении...
— Ишь, хитрец... — сказал вдруг Медведев и улыбнулся...
Князь Андрей облегченно вздохнул и скрестил руки на груди.
— Да я ведь уже давно понял, Вася, что все это неправда, иначе ты не стал бы мучить меня, задавая эти провокационные вопросы... А теперь рассказывай, что происходит на самом деле, и давай обсудим, как быть дальше...
— Когда ты будешь у Ходкевича со своим донесением? — живо спросил Медведев.
— Я буду мчаться верхом, не жалея сил! Полагаю, что путь отсюда до Вильно я проделаю за десять дней.
— Отлично! А теперь послушай меня, Андрей. Клянусь тебе памятью отца, что ни великий князь, ни я непричастны к заговору Вельского и его братьев. Великий князь не хочет войны с литовским княжеством — он сам говорил мне об этом, как я тебе сейчас это говорю. О заговоре Вельского против короля я узнал от тебя впервые вот сейчас, но, вспоминая некоторые свои наблюдения, опасаюсь, что доля истины в этом письме есть... Хотя я уверен, что Семен, который, несомненно, стоит за автором этого письма, с присущим ему подлым коварством очень ловко все преувеличил и исказил... Я действительно встречался с Федором Вельским не только для того, чтобы отыскать Семена, но дело, о котором я с ним говорил, ничем нс угрожает жизни короля Казимира. Напротив, если Федор и впрямь затеял заговор — это, я уверен, так же некстати великому князю Ивану, как и королю Казимиру. Скажи, Андрей, если будет получено твердое, подкрепленное вескими гарантиями и убедительными доказательствами слово князей-заговорщиков, что они никогда не поднимут руки на короля, — будет ли твой долг выполнен в соответствии с принесенной присягой?
Андрей немного подумал.
— Вполне. И если бы так случилось, Ходкевич обрадовался бы больше всех, потому что сейчас он очень страдает... Он любит жену, которая по-сестрински привязана к Федору, а со всеми тремя князьями, подозреваемыми в заговоре, его объединяют добрые приятельские отношения... Мысль о том, что он своей рукой возведет их на плаху, терзает его сердце, но Иван Ходкевич — благородный человек и верный слуга короны. Он не остановится перед выдачей изменников, если их вина будет доказана, и порвет все родственные и дружеские узы...
— Так вот, Андрей, князья откажутся от своих намерений, если они у них были, и никто из них никогда не будет покушаться на литовскую корону и жизнь короля Казимира.
— Что мы должны для этого сделать?
— Ты уже все сделал, Андрей. Остальное сделаю я. Спасибо, что ты пришел ко мне сегодня. Теперь я у тебя в долгу, потому что ты мне обязан всего лишь жизнью, а я тебе большим — честью!
Андрей удивленно поднял брови, но Медведев не дал ему ничего сказать.
— Давай больше не будем об этом говорить! Выполняй свой долг до конца. Мчись во весь дух и будь в Вильно как можно скорее! Составь для Ходкевича подробный и правдивый доклад обо всем, что ты видел! Но к тому времени, как ты приедешь, этот доклад будет уже не нужен. Ничья голова не полетит с плеч, и при этом каждый из нас будет чист перед своей совестью и безупречен перед своей честностью в отношении службы нашим государям! А теперь давай выпьем перед дальней дорогой!
Медведев протянул Андрею кубок и добавил:
— За то, чтобы никогда в жизни нам не пришлось скрестить оружия и чтобы, помогая друг другу во имя дружбы, мы всегда делали это, не роняя чести и не отступая перед долгом, как поступил сегодня ты!
Уже почти совсем рассвело, когда Медведев неожиданно появился под вышкой Николы в полном снаряжении.
— Меня не будет долго, Никола. Ты увидишь сейчас двух человек, которые переплывут Угру. Никому об этом ни слова! Передай привет всем нашим: Федору Лукичу, Филиппу и низкий поклон Аннице. Малыша оставляю на твое попечение!
— А как же это... без коня?! — растерялся и удивился Никола.
— Пешком!
И весело подмигнув свесившемуся через загородку Николе, Василий Медведев исчез в зарослях.
Никола не сводил глаз с двух черных точек, которые быстро пересекли Угру вдали, у самого поворота, напротив Синего Лога.
В глухом лесу на той стороне Василий и Андрей молча простились, сказав этим молчанием друг другу больше, чем могли выразить любые слова.
Василий явился к Левашу и, когда толстяк предстал перед ним в татарском халате с растрепанными остатками шевелюры по бокам лысой головы, сказал без всяких предисловий:
— Князю Федору угрожает смертельная опасность. Сейчас ты мне дашь самого быстрого коня и двух лучших людей, наказав им лечь костьми, но дать мне возможность проехать, если в пути кому-нибудь вздумается меня задержать. У тебя есть подставы до самого Горваля. Распорядись, чтобы нам давали самых добрых коней! Я должен быть у князя через двое суток.
— Почти четыреста верст! — вытаращил глаза Леваш. — Это невозможно!
— Для меня все возможно, — невозмутимо продолжал Медведев. — После моего отъезда всем, кто бы к тебе ни явился, твердо говори, что ты не имеешь ничего общего с князем Вельским и служишь только королю Казимиру. Сегодня же сровняй с землей все укрепления на западе и покажи всем, что ты, наоборот, укрепляешь берег Угры от возможного нападения московитов. Шепотом скажи Бартеневу, чтобы не принимал твоих действий всерьез. И гляди — никому ни слова о том, куда и зачем я поехал! Считай, что я действую от имени князя Федора.
— Ты служишь князю Федору?! — едва вымолвил Леваш, мотая головой как человек, все еще не верящий, что он проснулся.
— Я служу Великому Московскому князю Ивану Васильевичу!
Потрясенный Леваш, ни слова не говоря, вышел, отдал необходимые распоряжения караульному, потом сунул голову в кадушку с дождевой водой и прислонился к стене, ошеломленный, озираясь вокруг и время от времени пощипывая себя за жирные бока.
Наконец он вернулся к Василию, но тот не ответил ни на один из его вопросов, и только когда все было готово и двое молчаливых всадников получили от Леваша необходимые указания, Медведев, свесившись с седла, шепнул ему на ухо:
