Передача в постоянные кадры промышленности лишала права спецпоселенцев изменять место работы и место жительства, а содержание на оперативном учёте фактически являлось формой лишения свободы. Власовцам разрешался вызов их семей, причём члены семей на учёт спецпоселений не ставились и обеспечивались жильём за счёт предприятий[208]. Взамен паспортов спецпоселенцам-власовцам полагались временные удостоверения с отметкой «без права выезда с места поселения», а взамен воинских билетов выдавались справки установленного образца. За самовольную отлучку или побег с места поселения, согласно Постановлению СНК СССР № 35 от 8 января 1945 г., власовцы несли уголовную, а коменданты спецкомендатур — персональную административную ответственность{468}.
К марту 1949 г. число власовцев заметно сократилось — до 112 882 человек, без арестованных и бежавших{469}, а к 1 января 1953 г., после массового освобождения власовцев, их на учёте состояло всего 56 746 человек, из которых в наличии было только 39 872 человека[209]. Больше всего на этот момент их насчитывалось в Кемеровской области (5101 человек), Красноярском крае (4347 человек) а также в Коми АССР (2540 человек){470}. В 1951–1952 гг., когда 6-летние сроки для власовцев истекали, часть их потихоньку начали определять в тех же местах, но уже на вечное поселение[210].
Положение изменилось только через два с лишним года после смерти И.В. Сталина и спустя 10 лет после победы в войне. 17 сентября 1955 г. был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.». Этим Указом освобождались из мест заключения и от других видов наказаний лица, осуждённые на срок до 10 лет лишения свободы включительно за совершённые в 1941–1945 гг. преступления, которые соответствующие статьи Уголовного кодекса формулировали как измена Родине, сношение в контрреволюционных целях с иностранным государством или его отдельными представителями, шпионаж, антисоветская агитация или пропаганда, недоносительство и др. Лицам, осуждённым за те же преступления на срок свыше 10 лет, срок сокращался наполовину.
Из мест заключения должны были вернуться лица, осуждённые за службу в немецкой армии, полиции, специальных немецких формированиях независимо от срока наказания. Освобождались также от дальнейшего отбывания наказания лица, направленные за эти преступления в ссылку. Предлагалось снять судимость и поражение в правах с лиц, освобождённых от наказания по этому Указу, и с лиц, судимых ранее и отбывших наказание за названные выше преступления.
Кроме того, Указ предусматривал освобождение от ответственности находившихся за границей советских граждан, которые во время войны сдались в плен врагу или служили в немецкой армии, полиции и специальных немецких формированиях, а также тех, кто занимал во время войны руководящие должности в полиции, жандармерии и органах пропаганды, при условии, если они искупили свою вину последующей патриотической деятельностью и явились с повинной. Явка с повинной рассматривалась как смягчающее обстоятельство и в отношении тех, кто совершил тяжкие преступления. В этих случаях наказание не должно было превышать пять лет ссылки. Амнистии не подлежали только бывшие каратели, осуждённые за убийство.
Таким образом, следует признать, что коллаборационизм как определённое явление в годы Великой Отечественной войны существовал и на территории СССР. Вокруг этой проблемы уже более пятидесяти лет ведутся горячие споры. Конечно, относиться к факту участия в годы войны сотен тысяч наших соотечественников на стороне противника можно по-разному. Но нельзя забывать, что это явление не было случайным, это следствие противоречий, которые раздирали в те годы советское общество. Возникновение коллаборационизма обусловливалось и рядом объективных причин, истоки которых были и в сталинской системе управления обществом, и в национальной политике Советского государства, в гитлеровской политике геноцида, проводившегося по отношению к нашим людям.
Говоря о причинах непрочности коллаборационистских формирований, созданных из советских граждан, надо отметить, что не последнюю роль в этом играли зачастую насильственные методы комплектования национальных формирований, преобладавших над добровольными. Следует учитывать и то, что перейти на сторону противника многих наших соотечественников, прежде всего военнопленных, побуждали голод и угроза смерти в лагерях, с одной стороны, и отсутствие альтернативы в своём выборе после выхода в свет известного приказа Наркома обороны И.В. Сталина № 270 от 16 августа 1941 г., с другой.
Попытка А.А. Власова и его ближайшего окружения создать независимую русскую армию со статусом армии союзной державы на территории Третьего рейха, которая бы объединила всех недовольных советским строем под идеей борьбы против сталинизма и большевизма, провалилась, и «Русской освободительной армии» пришлось разделить с гитлеровской Германией бесславный конец.
Причины насильственных репатриаций коллаборантов, к которым прибегало союзное командование в Европе в 1945–1947 гг., на наш взгляд, не стоит искать в соглашениях февраля 1945 г. с Советским Союзом. Без сомнения, не будь и ялтинских договорённостей, большинство выданных постигла бы та же судьба. Близорукость и недальновидность внешней союзнической политики в период Второй мировой войны, непонимание сущности, смысла режима И.В. Сталина, наконец, характерное презрение к чужим человеческим жизням и лишь декларативное использование демократических лозунгов — вот подлинные причины всех тех трагических и страшных операций, которые проводились Западом в Европе.
В конечном счете избежать насильственной репатриации удалось немногим. Те же, кто попал в руки НКВД, подверглись жестоким расправам и издевательствам, что подтверждается даже советскими источниками. Офицеров расстреливали без суда и следствия, а всех остальных в задраенных наглухо товарных вагонах направляли в отдалённые районы Сибири и Дальнего Востока в проверочно-фильтрационные лагеря. Кто не был осуждён сразу ввиду отсутствия материалов об их «антисоветской и пособнической» деятельности, согласно Постановлению ГКО СССР от 18 августа 1945 г., получили по шесть лет спецпоселения.
