Произнося эту угрозу, Фрике с такой силой сдавил руку голландца, что ногти бедняги посинели. Мужчина закричал от ужаса, поднес к губам свисток и дунул. Что есть мочи. Четверо малайцев, вооруженных пиками и саблями, устремились к Пьеру, который стоял на их пути.
– Паразиты, – закричал моряк, готовясь к бою, – бросьте оружие или я покромсаю вас, как репу.
Трое нападающих секунду колебались. Четвертый набросился на мастера-канонира, который исполнил виртуозную «мельницу». Его сабля кружилась, со свистом рассекая воздух, и, наконец, обрушилась на лоб нападающего, который упал как подкошенный. Ах, какой удар! Мало кто из мастеров рубящих ударов видел нечто подобное.
Лезвие упало, словно резак, и бедолага, с черепом, расколотым надвое вплоть до самой челюсти, покатился по палубе, оставляя яркий кровавый след. Его товарищи, ошеломленные столь ужасной расправой, побросали оружие и протянули вперед руки, будто бы моля о пощаде.
Пьер царственным жестом велел малайцам выстроиться около люка. В это время Фрике все продолжал удерживать старшего помощника капитана, который слабел от мощного рукопожатия француза.
– Я мог бы убить вас, – сообщил парижанин с устрашающим спокойствием и окинул голландца быстрым взглядом. – Но на сей раз, памятуя о прошлом, я прощу вас. Но еще одна попытка, и я забуду, что ел ваш хлеб, и вы будете мертвы. Сколько людей на борту?
– Одного вы убили, осталось трое.
– На борту нет ни одного европейца?
– Они все на берегу.
– Тем лучше. Для управления шхуной достаточно и четырех человек, нас – шестеро. Командуйте к отплытию. Я перережу канаты, которые удерживают нас на «мертвом якоре», а затем… прощай, уходим в море! Вы мне сдадите все ваше оружие, я его спрячу в надежном месте. Не пытайтесь обмануть меня, мы будем следить за вами по очереди, а вы уже должны были заметить, что мы не похожи на людей, которых можно перерезать, словно куриц. Идите! – закончил Фрике, отпуская пальцы голландского моряка.
Сломленный голландец подчинился и, не медля, приступил к совершению требуемого маневра. Шхуны англичан и голландцев меньше французских. Они снабжены всего двумя вертикальными мачтами, слегка отклоняющимися к корме так, что кажется, будто бы мачты изящно гнутся на ветру. Что касается парусности, то она весьма проста и состоит из двух низких трапециевидных парусов, которые кажутся слишком большими по сравнению с размером самого судна, но именно они обеспечивают быстрый ход корабля. Для того чтобы управиться с ними, не требуется много рук, как в случае с высокими квадратными или треугольными парусами. Такие суда отличаются особой быстроходностью, но это качество компенсируется возникновением опасности при шквалах или внезапных переменах ветра. Естественно, эти паруса изобрели американцы, отчаянные смельчаки, всегда стремящиеся сэкономить время и рабочую силу.
Подготовка к отплытию «Palembang» прошла в рекордные сроки, потому что оба француза брасопили паруса, как заправские моряки, и трудились столь старательно, что сукно их униформы расползлось по швам, а металлические пуговицы поотлетали.
Старший помощник капитана встал к штурвалу, а Пьер, после того как оба паруса были поставлены, подошел к рулевому и, утирая пот, взглянул на компас.
– Все идет отлично, – пробормотал он. – Мы наконец-то взяли курс на Суматру.
…
Через двадцать дней после дерзкого захвата шхуны судно бросило якорь на 5° южной широты и на 105° 35́ восточной долготы относительно гринвичского меридиана. Корабль пришвартовался между деревнями Кавур и Крофи, в резиденции пассумахов, расположенной на юге Суматры. Шхуна постоянно придерживалась западного курса, по пути миновала острова Омбаи, Пантар, Ломблем, Солор, Флорис, Сумбава, Ломбок, Бали и прошла вдоль всего острова Ява. Этот морской переход на двадцать три градуса произошел если и не слишком быстро, то с редкостной удачей. Умеренный бриз, постоянно дующий в нужном направлении, позволил судну преодолевать в среднем шесть миль в час, что в конечном итоге было весьма неплохо, даже для крайне спешащих путешественников. А у наших друзей были поводы торопиться, потому что запасы продовольствия и воды уже заканчивались. Следует вспомнить, что «Palembang» после ловли трепангов в Торресовом проливе отправился прямо на Тимор и еще не пополнил запасы. В результате экипаж вынужден был во время этого неожиданного плавания задействовать последние ресурсы и к концу рейса экономить на всем.
Так что мы можем представить себе, сколь велика была радость каждого, когда шхуна пришвартовалась в небольшой пустынной бухте, откуда в бинокль можно было разглядеть обширную плантацию, приносящую немалые доходы, и двадцать домиков, прилепившихся к склонам зеленого холма.
– Это здесь, – сказал взволнованный Фрике, пожимая руку Пьеру. – Месье Андре… Доктор… Плантаторы-путешественники… Я дрожу, словно дитя… Еще немного, и я прыгну в море, чтобы быстрее добраться до берега.
– Это бесполезно, месье, – вступил в разговор голландец, который за время длительного путешествия стал походить на нормального человека. – Я прямо сейчас прикажу подготовить лодку, которая незамедлительно доставит вас на берег.
– Месье, – ответил с достоинством Фрике, – вы оказали нам, пусть и против собственной воли, неоценимую услугу. Поедем с нами. И хотя друг, или скорее сообщник вашего капитана разорил нас, мы все же найдем средства, чтобы оплатить ваши труды. Мы заплатим если не деньгами, то продуктами.
– Мне ничего не надо, я ни в чем не нуждаюсь. Вы же не станете настаивать, чтобы я сошел на берег.
– Нет, что вы, напротив, оставайтесь на борту, если не хотите принять от нас плату. Прощайте!
Пять минут спустя оба друга наконец-то ступили на землю, к которой они так долго стремились. Они со всех ног устремились по дороге, ведущей к жилому поселку. В какой-то момент Пьер машинально обернулся и увидел, как шхуна на всех парусах уходит в открытое море.
– А ты знаешь, что благодаря нам старший помощник «Palembang» провернул весьма выгодное дельце?
– Каким образом?
– Неужели ты думаешь, что он вернет корабль его владельцу? Нет, голландец ограбит пирата. Скоро он пополнит запасы в ближайшем пиратском порту и начнет разбойничать ради собственного обогащения. Минхер Фабрициус ван Праэт будет в бешенстве.
– Когда один вор обкрадывает другого, дьявол смеется.
Массивные ворота внушительного частокола из тикового дерева, окружавшего большой дом, медленно отворились, и двое высоких мужчин поспешили навстречу прибывшим, широко раскинув руки.
– Фрике!.. Дорогой мой мальчик!.. Пьер! Мой отважный друг.
– Месье Андре!.. Наш славный доктор!..
– Наши бедные друзья! Наконец-то вы вернулись! Но в каком состоянии! Ах, а мы и не надеялись вас больше увидеть.
Фрике был взволнован так, что его голос дрожал, и молодой человек с трудом складывал слова. Пьер, побледневший, под слоем коричневой краски, с силой жал руки обретенным друзьям.
