Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Вот чудеса! Неужели это та самая пустая, пыльная, холодная избенка, где он проснулся утром, где понапрасну искал хоть корочку хлеба?
Сейчас здесь было необычайно тепло. Печка топилась; на ней булькал, выкипая, горшок с водой. На столе в большой жестяной миске дымилась гора картошки. На обрывке бересты была насыпана горка крупной соли, лежала вязанка вяленой черемши. Тут же стояли жестяные кружки, полные горячей воды, в которых размокала сушеная черемуха.
На столе горела большая толстая свеча, и с ней, да еще в отблесках огня, игравшего в печи, было почти светло.
Это просто какая-то фантастика, честное слово! Никита и незнакомая девчонка вернулись в избешку минут пять, ну десять назад, и успеть растопить печь и приготовить еду было просто немыслимо… Особенно если учесть, что никакой картошки тут раньше не было!
А может, еду кто-то принес? И печку натопил? И картошку сварил в ожидании возвращения Никиты?
Кто? Уж не домовой ли?..
Однако думать об этом Никита сейчас не мог. В голове мутилось от голода и усталости, и всеми его помыслами и поступками управлял только пустой желудок.
Короче, через полсекунды Никита уже сидел за столом и ел все подряд, диву даваясь, что самая обыкновенная картошка в мундире может быть такой умопомрачительно вкусной.
Девчонка проворно развесила его джинсы и носки на каких-то рогульках поближе к печке, поставила рядом кроссовки – и тоже села за стол. Аккуратно откусывала от горячей картофелины маленькие кусочки и настороженно поблескивала своими узкими и длинными черными глазами.
– Тебя как зовут? – наконец спросил наевшийся Никита. – Как ты меня нашла? Кто все здесь наготовил? Кто еду принес?
– Сиулиэ, – сказала она. – Меня зовут Сиулиэ.
Никита кивнул и уставился на нее выжидательно. Однако Сиулиэ помалкивала и отвечать на прочие вопросы явно не собиралась.
Хорошо. Никита решил зайти с другой стороны.
– А что такое сунгун-нгэвен?
– Кочка – плохой черт, – буркнула Сиулиэ. – В болоте живет. Зачем к нему полез?!
– Откуда я знал, что там кто-то живет, тем более плохой черт? – пожал плечами Никита.
– Везде кто-нибудь да живет, – наставительно сказала Сиулиэ. – В горах – калгама с длинными ногами и острой головой, в болоте – сунгун-нгэвен, из реки киата – утопленник – может выйти, из-под земли харги норовит свой коготь высунуть… У каждого места свой амбан – злой дух.
– Утопленника я уже видел, – передернулся Никита. – Это было незабываемо… Слушай, а куда ворона делась?
– Какая ворона?
– Ну такая, черная! – Никита для наглядности даже руками помахал и прохрипел: – Карр! Карр!
– А, ты про гаки говоришь! – усмехнулась Сиулиэ. – Это ворон был, а не ворона! Гаки небось в лес улетел. Что ему на болоте делать!
– Откуда ворон знал, что горящее сено поможет против болотного черта? – спросил Никита.
– Сено? – Сиулиэ уставилась на него с таким видом, словно он произнес неприличное слово. – Сам ты сено! Это богдо был! Богдо, понимаешь?!
Никита покачал головой.
Сиулиэ смотрела презрительно:
– Да, это правда: ничего ты не знаешь, ничего не понимаешь, ничего не видишь! Мимо сокровища пройдешь – не оглянешься! Руки у тебя гоё-гоё – вкривь да вкось! Боги-предки куда смотрели, когда тебе…
Она вдруг умолкла, словно испугалась сказать лишнее.
– Слушай, ты не можешь объяснить, что происходит?! – разозлился Никита. – Конечно, ты меня спасла и все такое, но это совершенно не дает тебе права…
Сиулиэ вскочила. Глаза ее насмешливо блеснули:
– А что тебе объяснять, сын моей гугу? Ты все равно ничего не поймешь! Жить хочешь – сиди на месте и жди, когда усатый-бородатый чужак придет!
И кинулась к выходу.
Хлопнула дверь.
Никита тупо смотрел ей вслед.
Ему казалось, что кто-то очень крепко навернул его по голове.
Еще бы!
Во-первых, Сиулиэ назвала приметы чужака, которого Никита должен ждать. Он будет усатый и бородатый.
Откуда она это знает?!
Во-вторых, она тоже велела Никите сидеть в избушке, как велел медведь-шаман. Она что, его слушается?!
Очень странно! А ведь такая хорошая девчонка, хоть и ворчунья… И жизнь Никите спасла.
Но самое главное…
От волнения Никита больше не мог сидеть. Вскочил и начал ходить туда-сюда по избушке, волоча по полу неуклюжие разношенные старые валенки.
Самое главное было в том, что Сиулиэ назвала Никиту «сын моей гугу»!
Он знал не только некоторые нанайские слова, но и старинные обычаи. Например, раньше считалось плохой приметой называть человека по имени. Чтобы злые духи к нему не прицепились! Следовало сказать: сын такого-то, или дочь такой-то, или брат, или сестра кого-то.
Сиулиэ назвала Никиту, согласно этому старинному обычаю, сыном своей тети.
Гугу – по-нанайски «тетя». Сестра отца или матери.
То есть что же это получается?! Улэкэн, мама Никиты, была сестрой кого-то из родителей Сиулиэ? А сама Сиулиэ – его, Никиты, двоюродная сестра?!
Но у мамы не было никакого брата, ни старшего, ни младшего, и сестры не было! Никита отлично помнил: она рассказывала, что ее мать умерла, когда родила Улэкэн, а отец вскоре погиб на охоте.
Что же все это значит? Кто они – родители Сиулиэ? И почему она выдает их за брата или сестру Улэкэн?!
* * *
Никита долго сидел около печки. Дождался, пока догорят угли, и только тогда закрыл вьюшку. У Зелениных была дача на Третьем Воронеже[21], и раньше вся семья часто ездила туда зимой – на лыжах кататься. Иногда оставались ночевать в бревенчатом доме. Тогда Никита и научился следить за печкой. Так что не такой он был и никчемный, каким считала его Сиулиэ!
Он даже порядок на столе навел, сложив остатки черемши в ту же миску, где лежала картошка, а крошки смел и бросил в печку.
Мама всегда так делала и говорила: «Подю[22]покормили, Подя доволен будет!»
Никита тоже так сказал.
Картошки оставалось немного, но на завтра еще хватит. А завтра, может, появится этот… бородатый чужак, который спасет Никиту.
А зачем чужаку это нужно? Как-то странно, что незнакомый человек нарочно приедет в глухую тайгу в поисках Никиты Зеленина… Или он случайно тут окажется? Отправится, например, на охоту… Ну и что? Бросит все свои дела, чтобы спасать какого-то мальчишку?
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
