Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Мила наконец-то почувствовала себя на высоте и, расправив плечи, изрекла:
– Я абсолютно с вами согласна.
– Подчеркиваю: именно «с достоинством», – не обращая внимания, продолжила Тамара Романовна. – Почему-то нынешние преуспевающие леди решили, что могут позволить себе барствовать: быть чванливыми, крикливыми, надменными со своими подчиненными и, что самое ужасное, со своими близкими. Это же признаки отсутствия элементарной культуры.
Мила снова опустила плечи и сосредоточилась на шинковании чеснока и укропа для сваренного борща.
– А почему наши орлы опаздывают? Прошло уже шесть часов с их отъезда.
Выглянув в окно, Тамара Романовна всплеснула руками:
– Легки на помине.
Около штакетника палисадника остановился милицейский Москвич, из которого вышел только один Петрович.
– И где же потеряны остальные бойцы?
– Только не надо беспокоиться, – заявил Петрович с порога. – С Игорем Семеновичем все в порядке. У него небольшое ранение головы, он, когда освободится, свяжется с вами, Тамара Романовна.
– От чего он освободится? От головы? Куда я дела свой мобильный телефон? – Тамара Романовна закружилась по дому. – Вот он. Людмила Николаевна, проследите, чтобы Иннокентий Петрович поел, – и удалилась в соседнюю комнату для разговора.
Мила заметила, что Петрович очень старался быть невозмутимым и уверенным, – по всему видать, боялся взбучки. И совершенно напрасно. Ей стало так спокойно на душе, когда он вошел в дом живой и здоровый, что все тревоги улеглись в одно мгновение.
– Что случилось с Игорем Семеновичем?
– По дороге расскажу. Давай сначала выполним поручение Тамары Романовны.
– Да, конечно.
Мила, схватившись за половник, застучала крышками, зазвенела приборами, и через минуту с удовольствием наблюдала, как этот мужчина жадно обжигается едой, приготовленной с ее участием.
– Мы сейчас едем к очень интересному человеку – профессору Бжозовскому, – пояснил Петрович Миле, трогая с места старенький «Москвич».
Слушая по дороге рассказ Петровича, Мила сделалась сама не своя. События ее собственного ночного приключения терзали душу и взывали к совести, но она не могла найти в себе силы признаться в них вслух.
– Одним словом, опасный преступник на свободе, и тебе еще какое-то время необходимо побыть рядом со мной, – Петрович посмотрел на Милу и остался доволен тем, какое впечатление произвело на нее это повествование.
Миле стало дурно от душной печки старого авто.
– Давай остановимся, мне нехорошо.
– Так мы уже приехали. Хочешь, постоим, перед тем как поднимемся наверх?
В кабинете профессора Милу заботливо усадили в глубокое кресло и дали чашку крепкого чая.
– Так-так. Как вы себя чувствуете, голубушка? – обратился к Миле Станислав Витольдович.
В добрых глазах пожилого профессора таилась игривая искорка. Такой взгляд заставляет многих женщин почувствовать себя интересной и безоружной.
– Спасибо, мне уже лучше. Какая у вас симпатичная дворняга, – ответила Мила, проводя рукой по крутому лбу Бонифация.
– Дворняга? Это легендарный Бордер-колли. По мнению кинологов – непревзойденный в собачьем мире интеллектуал. Я сейчас с молодым человеком разберусь и расскажу вам много интересного об этой собаке. Ну, что же, показывайте ваши чертежи.
– Пожалуйста, – Петрович раскатал на столе профессора свернутые в трубу большие листы ватмана. – Со слов покойного Добролюбова, вы должны понять, что на них изображено.
– Покойного?
– Его отравили. В интересах следствия все подробности рассказать не могу.
– И что же я должен здесь понять… – с этими словами профессор склонился над чертежами. – Действительно, я где-то уже это видел… не может этого быть!
Профессор изумленно перелистывал большие листы чертежей.
– Добролюбов реализовал проект любимого архитектора фюрера?
– Чей?
– Альберта Шпеера – личного архитектора фюрера Германии Адольфа Гитлера.
– А вы какое к этому имеете отношение?
– Непосредственное. Дело все в том, что Добролюбов с самого начала своего пребывания в России очень интересовался трофейными чертежами немецких инженеров Третьего рейха. Я был удивлен его осведомленности о документах, которые под грифом «секретно» хранились в архивах, к которым я, в силу своего положения, имел доступ как ученый.
– Вы передали ему секретные материалы?
– К тому времени, когда я их передавал, они уже перестали быть секретными. Это был период настоящей вакханалии разбазаривания материальной и интеллектуальной собственности бывшего СССР. Но должен вас успокоить, эти чертежи представляют собой больше исторический, чем технический интерес, и вряд ли могут соответствовать термину «государственная тайна».
– И что же в них тогда такого интересного?
– О! Молодые люди, перед вами сейчас находится образец зловещей технократической культуры середины двадцатого столетия. Так называемый особняк мажоров немецких нацистов. Такие особняки должны были раскинуться после войны на территориях стран, заселенных людьми второго сорта: славянами, цыганами, мусульманами, иудеями, то есть нами с вами. В силу своей сложности и, соответственно, затратности, такой технический комплекс мог быть по карману только высшим военным чинам, получившим в награду большие захваченные территории.
– Технический комплекс?
– Подойдите поближе. Перед вами самая настоящая «фабрика смерти». Начинается она в лучших нацистских традициях с газовой камеры.
– Это же «гостевой домик».
– Совершенно верно, мы знакомы с этим строением именно под этим названием, но это самая настоящая газовая камера.
– Вы видели убранство этого дома? Это же архитектурный шедевр.
– Ничего удивительного. У нацистов всегда было особое отношение к смерти. Они обустраивали свои лагеря смерти по такому же принципу: заключенные жили в скотских условиях – в бараках, а газовые камеры строились с претензией на архитектуру. Этот механизм на чертеже видите? Это лифт, который должен опустить тело вот в этот желоб с конвейером. А по конвейеру вновь представленный доставляется в печь крематория. Но это еще не все. Затем идет сортировочная, где продукты сжигания обогащаются органическими веществами и упаковываются для дальнейшего вывоза на поля и обогащения плодородных почв.
Мила почувствовала, как у нее побежали мурашки по спине:
– Какой ужас! Неужели Добролюбов воссоздал весь этот процесс от начала до конца?
– Судя по чертежам, да.
– И вам ничего об этом не было известно?
– Ничего. Я же рассказывал вам, что в какой-то момент между нами установилась отчуждение, причины которого мне стали понятны лишь спустя некоторое время.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
