Около восьми часов он подогнал телегу к входу в овощехранилище. Через ворота на КПП вошел автобус, за ним второй. Рабочие группами расходились по предприятию.
Михалыч встал на телеге во весь рост и произнес:
— Здорово, мужики. Как спалось? Я лично выспался хорошо, — и состроил гримасу, словно от апельсина. — Я тоже у вас работаю. Заказывайте наряд на транспортные работы. Директор меня любит. Он разрешил…
Закончил речь, опустился на колени и, дернув вожжами, погнал напрямик в тоннель.
— Разойдись! Геть с дороги! Щас как дам шашкой… — Охранники у входа шарахнулись в сторону. Дурак переехать может.
Подлетел к тупику и принялся грузить иссохшие ящики. Он успел ко времени. Только что перед этим двое типов вильнули за стенку и пропали, словно растаяли. Но они не дым. И не призраки. В них Михалыч не верил. Погрузил примерно пятую часть ящиков и успокоился. Что-то он сильно радуется. Что за энтузиазм такой? Сам еще на работу не поступил, а рвет и мечет уже. Сдал назад, развернулся и тихим ходом пошел к выходу. Ультразвуковой дешифратор, замаскированный под сигаретную пачку, лежал теперь на бетонном полу среди оставшихся ящиков. Осталось лишь вечером забрать его, когда смена будет выходить и вновь воспользуется пультом управления.
— У тебя чо, дурак, договор подряда, что ли, горит?! — встали перед ним на пути двое охранников, когда Михалыч приблизился к выходу. — Ты же нас, в натуре, чуть не задавил, козел. Должен будешь! Ты понял, нет?!
Михалыч понял. Он состроил улыбку от уха до уха и остановился. Ребята несут службу. Они в форме. У него тоже форма, и он тоже когда-то служил. Теперь он казак и подчиняется благочинному. Тому самому, который всеми церквями командует среди ближайших приходов.
— Служите, что ли?! — опять весело спрашивал Михалыч. — Я тоже служил. Видишь, на погонах у меня звание?! Вот! Дали! Заслужил! Чо, я вас напугал маленько?! Не буду больше…
— Гони, дурак, отпускные… За моральный ущерб, короче. А то не проедешь больше у нас.
— А-а-а. Я умный, — усмехнулся Михалыч. — Литру небось хочешь? Да? Как скажу директору! Он тебе кирдык сделает…
— А мы тебе потом…
— Да?
— А ты как считал?..
Михалыч задумался.
— Тогда литра, однако… Но только вечером. Сейчас работы много. Сено ворочать. Вчера скосил. Сегодня переворачивать надо. Сохнет быстро… Тогда по рукам…
Он тронул коня и вышел на подъем, оставив охранников тосковать до вечера.
— Сдается мне: красный он…
— С какого перепугу он красный — у тебя в глазах двоится. Бизнес у него. Жопу прирастил и сидит! Хе-хе-хе! Дураки, они тоже почуяли, откуда уши растут у денег.
— Хоть бы год здесь продержаться…
— Тем более не переживай. К тому времени или ишак сдохнет, или возчик загнется… Может, нюхнешь, а? В кредит… Не переживай ты. Каждый человек должен закончить собственную реакцию, как химический элемент. Причем естественным способом, без переживаний. Брось сокращаться раньше времени…
Михалыч выгрузил ящики и повернул к покосу. Взял грабли и принялся переворачивать валки подсохшей сверху травы. При такой жаре к вечеру сено должно было высохнуть.
Перевернул сено, разогрел чай, напился и лег под телегу. Спутанный Резидент пасся на клочке невыкошенной травы. После обеда Михалыч тебя напоит. А пока пасись, Резидент, слуга народа…
Михалыч проснулся к самому концу рабочего дня. Оседлал Резидента и понесся в контору устраиваться на работу. Директор велел принять, а казаку некогда, завален по горло работой. То сенокос, то ящики из-под водки. Кто на работу принимает?
— Трудовую давайте, — ответили ему. — И вообще надо с утра было. Люди домой собираются, а этого принесло.
— Ну ладно тогда. Толя работы не боится. Не из таких, чтобы от работы бегать. Но трудовой нету. Может, без трудовой? Но по контракту!
— Завтра приходи. Завтра и решим, раз директор обещал…
И в смех, прикрывшись ладошкой.
Казачий полковник развернулся и чуть не строевым шагом вышел вон из кабинета. Чувствуется в человеке военная косточка. Раньше он, может, и не дурак был вовсе. Зато теперь абсолютный и круглый. Траву хотя бы выкосит вокруг хранилищ…
Михалыч вышел из конторы и, вскочив в седло, даванул на газ. У проходной слегка «притормозил».
— Сейчас приеду, господа! Я в ларек! — проорал и скрылся из вида. Он торопился. Киоск у перекрестка, рассчитанный в основном на садоводов, закрывался слишком рано. А Михалычу следовало рассчитываться с охраной натуральным продуктом. Кроме того, и это главное, надо сделать звонок. Но вначале он вошел в киоск.
— Пару бутылок водки, пожалуйста, — произнес он. «И полкило крысиного яда», — мелькнуло в его сознании.
Сложил «горючее» в сумку и вышел. Спрятался за Резидента и принялся набирать номер.
— Алло. Это я. Сегодня вечером жду обоих. Со стороны бетонного «стакана». Подкоп будет готов. Мальчики тоже. Контрольное время — два часа ночи. Дешифратор на месте. Помещение, о котором говорили, обнаружено. Гудбай, амигос, — и отключился.
Резидент косился на своего хозяина. Кажется, ему не нравились игры, которые тот затеял. Жили они мирно в деревне. Хозяин водил на пруд. Каждый день мыл щеткой спину. Сейчас его словно подменили. Скачет почем зря. И пить при этом забывает дать.
— Прости, Резидент, — погладил его по горячему лбу Кожемякин. — Сам видишь. Завертелся… — и вновь в седло. Только бутылки на скаку друг о друга тенькают. Не расплескать бы пойло…
Вернулся на базу. Одну бутылку спрятал в кустах, обмотав травой. Со второй подъехал к ребятам. Те, по ушам видно, истомились.
— Возьмите… Лошадь напою пока. Потом вторую принесу… — и отъехал к конюховке. Включил пожарный гидрант. Вода побежала в колоду, быстро поднимаясь к краям.
Конь припал к воде дрожащими губами, косясь в сторону хозяина влажным глазом: нашел дурака по жаре скакать…
Шли вторые сутки, как «дурачок» из старинного казачьего сословия трудился на нового «барина». Он и дальше готов горбатиться. Барин лишь бы со двора не гнал. Утром, может, впадет в отчаяние, но сейчас казак полон сил. Хорошо человеку, не обремененному большим умом.
Михалыч напоил коня, но садиться на него верхом не стал. Взял за узду и повел через всю территорию. Рубаху распустил. Брюки с лампасами заправлены в хромовые сапоги. Борода ощетинилась. Побриться бы, но нельзя. «По уставу не положено». Подвел Резидента к телеге и снова запряг. Гужевой транспорт тем и хорош, что может думать.
— Ну, милый! Вперед, Перпетуум-мобиле.
Михалыч прыгнул в пустую телегу на охапку сена. У спуска в тоннель вновь поднялся на ноги.
— Тр-р-р! Стой, Перпетуум… — И завеселевшим охранникам: — Остановитесь! Пока проклятие серебряного стержня не покарало вас!
