Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
– Мама, мамочка моя…
Голос невропаста сорвался, пустил петуха, словно рыжий был мальчишкой на переломе от детства к юности. Диего молчал. Позади заскрипели шаги – к ним шли остальные.
– Великий Джа! – ахнул Джитуку. – Ты хунган, брат?!
Прилагая неимоверные усилия, стальной ужик полз к Диего. Маэстро физически ощущал, насколько тяжело двигаться обломку рапиры. Но клинок, упрямец, полз – так безногий солдат ползет к ручью, чтобы напиться и умереть. Металл тускнел, темнел; казалось, мастер-невидимка прямо сейчас ворони́т искалеченный клинок. Когда косой срез ткнулся в сапог Диего, обломок был аспидно-черный сверху донизу.
Эфес в руке маэстро ощутимо потяжелел. Рукоять с сильной четвертью клинка обрела собственную волю. Она тянулась навстречу обломку, пытаясь преодолеть сопротивление мышц Диего. Непонятливый, упирающийся человек мешал рукояти. В свою очередь сломанный клинок пытался обвить сапог, желая взобраться выше, но ему не хватало сил. Маэстро присел на корточки, как над раненым, с осторожностью змеелова подвел один срез к другому. Части клинка потянулись навстречу, слиплись: два куска влажной глины. Чернота и блеск металла смешались, перетекая друг в друга. Линия раздела затянулась подживающей раной, превратилась в рубец, в застарелый шрам…
Исчезла.
Клинок рапиры выпрямился во всю длину, вновь обретая прежнюю жесткость.
– Металлоорганика? – предположил тусклый, невыразительный голос. – Квазиживой организм с функцией регенерации?
Голос мог бы принадлежать Гилю Фришу, но это сказал не Фриш.
Вместо ответа Диего поднял рапиру. Острие уперлось в грудь пожилого гематра, одетого в темно-бордовое длиннополое пальто. Для сеченской зимы пальто было слишком легким, чтобы не сказать, легкомысленным. Наверняка в ткань встроили электроподогрев или еще что-нибудь высокотехнологичное. Архаика для развитых планет Ойкумены; чудо для варвара из захолустья.
Остановит ли электроподогрев острую сталь?
– Вы меня не помните, сеньор Пераль?
– Отчего же? – Диего не спешил убрать рапиру. – Я хорошо вас помню, мар Яффе. Полагаю, в Эскалоне вы работали не вполне учителем. Вернее, не только учителем.
– Я удовлетворен, – улыбка Яффе вышла на удивление естественной. Если раньше маэстро бросало в дрожь от попыток гематров изобразить мимические реакции, обычные для инорасцев, то сейчас Диего содрогнулся при виде гематра, способного улыбаться открыто и приветливо. – Уроки логики не прошли для вас даром, сеньор Пераль. Что же до вашего оружия…
– Кто вы такой? Как вы тут оказались?!
За Пшедерецким, взбешенным до белого каления, маячил верный Прохор с охотничьей двустволкой наперевес.
– Идан Яффе, бюро научных связей «Каф-Малах». Калитка была не заперта. Чтобы объяснить, зачем я здесь, мне потребуется четыре минуты семнадцать секунд.
– Ни секунды! Нам не до вас, господин хороший!
Пшедерецкий отвернулся:
– Сенька, твою мать! Где сани?!
– Едем, барин! – грянуло от конюшен. – Уже едем! Вот прямо щас…
– Похищение, – вмешался мар Фриш. У Диего создалось впечатление, что Фриш не просто информирует Яффе о случившемся, а докладывает старшему по званию, тому, кто в состоянии решить проблему. – Помпилианцы вывезли свою сотрудницу в машине «скорой помощи». Также они похитили нашего координатора, Спурия Децима Пробуса.
– Что ты перед ним распинаешься, Гиль?!
Реплику невропаста Фриш проигнорировал:
– Астланин побежал за ним. Он под корсетом, на поводке. Постоянная эйфория, потребность быть неподалеку от хозяина.
– Я в курсе. Он найдет Пробуса?
– С вероятностью восемьдесят три и одна десятая процента.
Яффе достал коммуникатор, не активируя голосферу, что-то сказал на родном языке и убрал устройство в карман.
– За астланином проследят. С его помощью мы выясним, где держат вашего координатора. Если по дороге возникнут проблемы, Якатлю Течли будет оказана помощь. Антон Францевич, я бы попросил вас отозвать своих людей. Погоня не даст желаемых результатов.
– Какого черта вы тут распоряжаетесь?!
Было видно, что Пшедерецкий с трудом удерживается от приказа дворне: гнать наглеца в три шеи! Как ни странно, на помощь ему пришел дон Фернан. Гранд Эскалоны развел руками, сетуя на очевидное несовершенство мира, и опрометчивый приказ не прозвучал.
– Это была всего лишь просьба, Антон Францевич, – Яффе внимательно следил за метаморфозами собеседника. – В любом случае я приношу вам свои глубочайшие извинения за вторжение.
Пшедерецкий колебался.
– Извинения приняты, – наконец кивнул он. – Я помню: четыре минуты семнадцать секунд. Идемте в дом. Прохор, верни Сеньку! Плетей дураку за медлительность! Ружье мне оставь.
II
Колесницы судьбы
(совсем недавно, почти сейчас)
С примитивным управлением Идан Яффе разобрался за двадцать три секунды. Минута и семнадцать секунд понадобились для того, чтобы приноровиться к ходу мотосаней, чувствительности руля и рывкам во время переключения скоростей. На крыльце гостиницы кланялся швейцар:
– Прощения просим, барин! Вы уж не серчайте… Ну, нету ни одной летучки! Как есть, нету. Все в разгоне. Вот, извольте, сани с мотором… Довезут в лучшем виде!
Аэромоб, который швейцар называл «летучкой», Яффе заказал с вечера, сразу по прибытии на Сечень. Являться к Пшедерецкому на ночь глядя он счел нецелесообразным. Лету до имения – двадцать три минуты. То, что заказанного аэромоба утром перед гостиницей не окажется, в расчеты алама не входило. Портье забыл передать его заказ диспетчеру. Вероятность – восемьдесят семь процентов, что бы там ни врал в свое оправдание этот бездельник. Можно было сделать срочный заказ прямо сейчас. Мар Яффе произвел вычисления и определил, что выиграет таким образом около семи минут. Расторопность местных диспетчеров точному расчету не поддавалась, но вне сомнений, оставляла желать лучшего.
На Сечене говорят: «Лучше синица в руках, чем журавль в небе!» Метафоры у варваров бывают весьма точными. Яффе нравилось емкое слово «весьма». Он рассчитал, что в него укладываются вероятностные соответствия в диапазоне от пятидесяти трех с половиной до восьмидесяти шести процентов.
* * *
В последнее время планы, выстроенные Иданом Яффе, постоянно требовали корректировки. Ситуация менялась слишком быстро. Это ничуть не раздражало алама, и не только потому, что он был гематром. Яффе знал: ни одна операция не проходит точно по плану. Если все идет, как задумано – ищи скрытый подвох.
Он любил свою работу: анализировать изменения, просчитывать варианты, принимать решения, порой совсем не очевидные. Лавировать, прокладывать к цели новые пути, огибать и устранять препятствия, сохраняя стратегическое направление. Скучать аламу не приходилось, и это его полностью устраивало. Если быть точным, устраивало на восемьдесят девять и две десятых процента.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
