Он стягивает с себя джинсы. Его трусы болтаются вокруг лодыжек.
Он ложится на меня. Разрывает мои чулки. И засовывает мне в рот.
Он входит в меня. И мне невыносимо ощущение его присутствия внутри моего тела. Меня использовали так, как я и представить себе не могла. Слезы текут по моим щекам. Я плачу, потому что абсолютно бессильна, потому что не могу заставить этого чокнутого мерзавца прекратить делать то, что я могла бы позволить лишь любимому мужчине. Плачу, потому что хочу умереть.
– Пожалуйста, не надо, – повторяю я в последний раз, но на этот раз ни звука не срывается с моих губ.
Он начинает двигаться взад-вперед. Все быстрее и быстрее. Пронзает меня все сильнее. Я впиваюсь зубами в чулки, пытаясь не думать о том, что происходит, чтобы не сойти с ума. Но это не помогает. Мне хочется убить этого человека. Я жажду мести. Хочу увидеть, как он страдает, корчится от боли, которую я причиняю ему. Хочу, чтобы ему было так же плохо, как мне сейчас.
Но этому не суждено сбыться.
Я буду думать лишь о том моменте, когда все кончится и он убьет меня. Возможно, он не догадывается об этом, но в душе я останусь непобежденной. Я не покорюсь и без страха покину эту жизнь.
Я пытаюсь перестать плакать, но слезы продолжают струиться по щекам. Эти проклятые слезы смешиваются с его потом, который капает на мое лицо. Я смотрю ему прямо в глаза, но он отводит взгляд. Он избегает смотреть на меня. Теперь я ясно вижу – ему стыдно. Он стыдится того, что творит. Но все же продолжает, все жестче, все безжалостнее, и вот его голова опускается на мое плечо. Он прячется от меня. Я чувствую, как его зубы впиваются в мою шею. Я открываю рот, чтобы закричать, но не могу издать ни звука. Ничего, только полная тишина.
Нельсен очнулась от ночного кошмара и тут же оказалась в другом кошмаре, но уже в реальности. Затылок сковывала пульсирующая боль. Когда она открыла глаза, прогнав назойливые образы, преследовавшие ее вот уже четыре года, увидела, что Вон сидит на диване. Он опустил подбородок на скрещенные ладони и внимательно смотрел на нее.
Он привязал ее к стулу, скрутив ей руки за спиной. Нельсен попыталась освободиться, но ощутила, что ее ладони сковывают браслеты. Она услышала лязганье металла и поняла, что Вон сковал ее руки ее же наручниками.
– Немедленно освободи меня, – решительно потребовала она, впервые за долгое время ощутив невероятный прилив уверенности. Казалось, удар по голове вернул ей утраченную ранее силу, и она была готова подняться на ноги и покончить с тем, что происходит.
– Это не может продолжаться вечно, – откликнулся Вон, не сводя с нее глаз. – Я с самого начала знал это.
– Я сказала, немедленно освободи меня.
– Сиди тихо, – ответил он.
– Это приказ полицейского.
– Сиди тихо, ты, ничтожество! – завопил он, внезапно вскакивая с места и, словно дикий зверь, бросаясь к ней, начиная изо всех сил трясти ее за плечи, трясти так сильно, что казалось, все ее внутренности вот-вот вылетят наружу. – Чертова кукла, возомнила, что можешь мне приказывать!
Неожиданно он отпустил ее и вышел из комнаты. Нельсен услышала, как он побежал наверх и принялся что-то торопливо искать. До нее донеслось позвякивание металла.
Через несколько минут он вернулся, держа в руках изогнутый нож.
– Послушай, – вздрогнув, начала Нельсен, с трудом сдерживая подкатывающую к горлу тошноту, – что бы ни произошло, мы все можем уладить мирным путем. Мы можем все сделать правильно. Освободи меня и давай поговорим.
Он не обращал на нее внимания.
– Поговори со мной, – попыталась она снова. – Поговори со мной и позволь помочь тебе.
По-прежнему нет ответа. Он обдумывал заключительные сцены своего импровизированного сценария.
– Я могу помочь тебе. Только позволь мне.
Спокойствие не помогало. Когда стало понятно, что он не станет на нее реагировать, Нельсен решила перейти к более решительному натиску:
– Зачем тебе фотография Мишель Китинг? – Он не ответил. – Зачем? – спросила она громче. А затем завопила во весь голос: – Это ты убил Марка Сэмпсона и всех тех женщин? Это ты? Отвечай, сукин сын, чертов убийца!
Он развернулся и снова подскочил к ней. Схватил ее за подбородок и изо всех сил сжал его так, что ей вдруг показалось, что у нее сейчас выпадут зубы. Кейт стала бить дрожь, ощущение порхающих внутри бабочек не оставляло ее, но причиной было не радостное возбуждение, а дикий страх, потому что ей стало окончательно ясно, что он способен в любой момент оборвать ее жизнь.
– Отцепись от меня, – пробормотала она, скрипя зубами, не в силах шире открыть рот. Но его хватка только усилилась.
– Знаете, что такое удовольствие, детектив? Меня лишили его, когда мне было всего одиннадцать лет. А затем снова, когда моя шлюха-жена сбежала к другому.
Он стоял прямо перед ней. Теперь Нельсен поняла, что может стать его двенадцатой жертвой.
– Вот это, – сказал он, тыкая пальцем в сторону связанной Нельсен, – вот это доставляет мне удовольствие. Знаешь, я люблю все заранее спланировать и подготовить, именно так и было с Мишель. Только однажды я сделал исключение. Но все пошло из рук вон плохо. А твой конец я тщательно обдумывал вот уже два дня, но, должен признаться, сегодня мне выпала редкая удача. Я и не думал, что ты окажешься настолько глупой, чтобы в одиночку заявиться в мой дом, особенно после того, как получила сообщение от нее. Но я благодарю тебя и обеими руками хватаюсь за эту удачу. – Он лизнул ее в щеку. – О, а ты горячая штучка. Это будет нечто особенное. Знаешь, я думал подождать еще немного, оттянуть этот момент. Думал поиграть с тобой еще. Я мог бы, если бы ты шла туда, куда я тебя вел. Но после того как я заманил того сумасшедшего ублюдка в театр, ты почему-то не приняла его за психа. Почему? А после того как он пытался сбить тебя, почему ты и то гда не решила, что он псих?
– Он не пытался сбить меня, – выдавила она. Вон по-прежнему не отпускал ее. – Это твоих рук дело.
Он запихнул прядь ее волос себе в рот и изо всех сил потянул. Затем отпустил ее подбородок, и она вскрикнула. Вон встал.
– Да ладно тебе. Привыкай, потому что дальше будет гораздо интереснее.
– Где твоя жена?
– Не надо было ей тебе звонить. Кроме того, с ней и так все было ясно. Рано или поздно ее время пришло бы. Ее присутствие делало меня нормальным в глазах других. Она была для меня всего лишь прикрытием. Только по этой причине я и принял обратно эту шлюху.
– Что ты с ней сделал?
– То, о чем мечтал несколько лет. И знаешь что? Это оказалось даже приятнее, чем я представлял. Ты знала, что эта потаскуха бросила меня? Семь лет назад. Эта маленькая тварь трахалась с кем-то другим. Конечно, в то время она была не настолько противной.
