Через месяц Равиль и Ольга Петровна поженились. А еще через год у них родился второй мальчик.
Динара сидела в своей общежитской комнатенке и кусала подушку, чтобы не зарыдать в голос. Рядом сидел Витька, еще больше похудевший и позеленевший. Он пытался ее утешить, как мог.
– Ну плюнь ты на него, Дин, а? Прошу тебя, плюнь. Давай тоже поженимся, родим девчонку. Ты красивая, Дин, правда.
– Я красивая? – Динара вскочила и, точно кошка, прыгнула к кособоко висящему на стене зеркалу в деревянной, крашеной раме. – Ты погляди на меня! Я омерзительная! Страшная, как атомная война. Кому я нужна? Кому? – Она обхватила голову руками и повалилась на постель.
– Ты мне нужна, – тихо сказал Витька. – Я убью этого гада. Слышишь, Дин, я его убью.
– Только попробуй, – слабо произнесла Динара. – Я тебя растворю в кислоте.
Витька хмыкнул и промолчал…
… Впереди неоновым светом засияла витрина супермаркета. Динара встряхнулась, сбрасывая с себя оцепенение. Ну вот, почти приехала. Осталось лишь завернуть за угол, въехать во двор, поставить машину на стоянку и добраться до квартиры. Пусть кто-нибудь рискнет разбудить ее завтра раньше, чем в половине девятого.
Она почти на автопилоте проделала все необходимое. Повернула ключ в замке, толкнула дверь.
Прихожая встретила ее темнотой и тишиной. Динара поставила на тумбочку сумку, положила рядом папку с документами и, не зажигая света, прошла в спальню. Кое-как разделась, легла.
Сна тут же как не бывало. Ну, конечно, самое милое дело было вспоминать свое горькое и романтическое прошлое. Травить душу. Зачем? Динара давным-давно строго-настрого запретила себе думать о Равиле.
Они встречались пять лет, и все это время Динара продолжала любить его неистово и преданно. А он… Сначала она видела, что и он влюблен, глаза его лучились при взгляде на нее, лицо оживало. Они строили планы – несбыточные планы на будущее, о том, что когда-нибудь им удастся быть вместе. Оба знали, что это из области иллюзий, и все-таки продолжали фантазировать. Динара привыкла, ловила по крупицам свое счастье, смирилась с горькой долей тайной подруги и ничего другого не желала.
Витька мужественно терпел ее страсть к Равилю, пока однажды не выдержал. Завербовался сверхсрочником, уехал в горячую точку. Через месяц оттуда пришло письмо от его друга, который писал, что Витька геройски погиб, исполняя интернациональный долг.
Динара поняла, что осталась совсем одна. Равиль к тому времени подостыл к ней, его Ольга снова ждала ребенка. Работа на кафедре приносила мало денег, он нашел халтуру, стал поздно возвращаться, уставать. Мало-помалу, все у них сошло на нет. Вернее, сошло у него. А у Динары все оставалось по-прежнему. Временами ей не хотелось жить, так было больно и одиноко.
Она с головой ушла в науку, дни и ночи сидела за компьютером, махнула рукой на свою внешность, снова стала молчаливой и замкнутой – еще больше, чем была в интернате.
Потом появилась Гузель. Она была хитрой и прозорливой. Приехала к ним на университетскую кафедру за консультацией, увидела Динарины работы. Потихоньку подозвала ее к себе и предложила перейти к ним, в НИИ. Обещала хорошие заработки, перспективы.
Динаре не нужны были деньги, но в хваткой, корыстолюбивой Гузель она увидела нужного себе человека, способного увлечь ее работой настолько, чтобы позабыть самое себя. Позабыть Равиля.
Она не ошиблась. Гузель нагрузила ее так, что невозможно было вздохнуть. Она трудилась, как сумасшедшая, почти не ела, спала по четыре часа. Еще больше похудела, высохла, как копченая рыба.
Результаты не замедлили сказаться. Институт пошел в гору, стали один за другим появляться коммерческие заказы, а с ними и деньги. Динаре не на что было их тратить, и она откладывала гонорары на сберкнижку. С чувствами было покончено, Равиль обратился в прах.
Как-то она встретила его на остановке – он шел нетвердой походкой, покачиваясь, явно навеселе. Увидел ее, заулыбался, замахал рукой.
– О, Дина, привет! Куда спешишь?
– На работу, – коротко отозвалась Динара.
– Везет. – Равиль вздохнул и пошатнулся. – А у меня вот больше нет работы. Уволили.
Динара молчала, не зная, что сказать. Ей было грустно и досадно. И этого слабого, пустого человека она любила до потери памяти, потратила на него лучшие годы своей жизни.
– Сочувствую, – произнесла она, стараясь по возможности смягчить тон, но он все равно остался сухим и резким. – Как Ольга?
– Звереет. – Равиль скроил выразительную мину. – Ее можно понять. Надоело сидеть без бабок, кушать одну картошку да хлеб. Дин, слушай. – Его голос понизился, стал вкрадчивым и просительным. – Помоги, а? По старой дружбе. Устрой меня к вам в институт. Вы ведь процветаете, об этом все в городе знают. Я же все могу, хочешь, напишу для тебя докторскую? Ну, хочешь?
Динара поколебалась, затем решительно покачала головой.
– Я и сама напишу. Прости, Равиль, но у нас очень маленький штат. Завкафедрой не хочет его расширять.
– Даже, если ты попросишь ее?
– Даже, если попрошу.
Он кивнул и опустил голову.
Больше Динара его не видела, слышала только, что он окончательно спился и что Ольга выгнала его, оставшись одна с тремя детьми.
Она ненавидела мужчин. Равиля – за то, что предал ее и не ушел в свое время от жены, Витьку – за то, что уехал и погиб. Она решила, что больше в ее жизни никаких мужчин не будет. Только работа.
Именно это она и проповедовала Вере, когда та приехала к ним в институт. Могла ли тогда подумать Динара, что это молодая, симпатичная и всегда немного печальная женщина станет частью ее жизни?
Она понравилась ей с первого взгляда – умница, рассудительная, не чванливая. И на все есть свое мнение, что большая редкость. Однако, Динара видела, что сама Вера отнеслась к ней с неприязнью. Ее это зацепило. Она не умела быть светской, не владела всякими «сюси-пуси» для налаживания дружеских отношений. Но почему-то ей вдруг отчаянно захотелось подружиться с командировочной.
С одной стороны это был расчет – Вера со временем помогла бы ей перебраться в Москву, избавившись от Гузель, которая порядком надоела Динаре своей эксплуататорской ненасытностью. Но лишь с одной. С другой же стороны, сердце Динары было тронуто.
Она нечаянно подглядела за Верой, узнав ее тайну. У той был роман, и роман столь же печальный и безысходный, как когда-то у самой Динары. Она видела – Вера готова поделиться своими переживаниями с кем угодно, лишь бы облегчить душу. А ведь именно так и возникает дружба: кто-то кому-то поплакался в жилетку, кто-то выслушал, посочувствовал – и вот уже протянулась между людьми невидимая постороннему взору ниточка, ниточка взаимопонимания.
Динара привязалась к Вере, как давно ни к кому не привязывалась. А когда оказалась в Москве и вовсе стала считать ее почти сестрой. Как-то незаметно случилось так, что она стала жить Вериной жизнью. Вместе с ней ждала, когда та родит, вместе с ней растила ребенка. На своей личной жизни и материнстве Динара поставила крест и целиком посвятила себя работе, в одной упряжке с Верой и Кобзей.
