К сожалению, осуществить намеченный план действий удалось не сразу: новая беда свалилась на Пастуховых – скончался отец Антонины. Она и мать, убитые горем, мало чем могли помочь Ивану, а он разрывался между работой и хлопотами, связанными с похоронами и последовавшими затем традиционными обрядами. Понятно, что все дела отошли на второй план, даже такое актуальное, как усыновление ребенка. Ни у Тони, ни у него не было сил и настроения вплотную заняться этим.
В это же время, словно в противовес тяжелому испытанию, на Пастуховых свалились сразу два радостных события: Ивана избрали действительным членом Академии медицинских наук, и правительство Москвы предоставило ему трехкомнатную квартиру.
Любые положительные эмоции целительны, утверждают врачи, но и радость требует изрядного напряжения души и сердца. Иван почувствовал себя до такой степени измотанным, что решил ненадолго отложить перевозку коллекции, тем более что имело смысл перевозить ее сразу же в новую квартиру. Чуть позже возникла еще одна проблема: мать Тони после смерти мужа не могла оставаться одна, поэтому на семейном совете решили съехаться и попробовать обменять ее квартиру и новую, трехкомнатную, на четырехкомнатную. Ко всеобщему удивлению, первый же вариант, предложенный опытным нелегальным маклером, оказался очень удачным, и семья, объединившись, переехала в новую квартиру. Сразу после переезда Иван занялся перевозкой пластинок. К счастью, вдова Аркадия Семеновича вместе с коллекцией продала и шкафы, так что одной заботой стало меньше.
Александре Вадимовне Иван несколько раз звонил, чтобы условиться о встрече и завезти ей деньги, половину стоимости коллекции, но или не заставал ее дома, или она коротко отвечала: «Не сейчас, Иван Егорович, пожалуйста, чуть позже». Так продолжалось недели три. Иван чувствовал неловкость – он и так затянул с расплатой, а теперь, когда вырвался из своей круговерти и был готов в любую минуту отдать свой долг, возникли проблемы у Киселевой. Наконец она назначила день и время, и он поехал к ней.
Александра Вадимовна встретила его приветливо, была с ним очень любезна, но Иван заметил перемену в ней: усталый вид, потухшие глаза, какая-то старившая ее скорбь печатью лежала на всем облике женщины. Они закончили процедуру с передачей и пересчетом денег, и когда он стал прощаться, из другой комнаты вышла Лариса, собираясь куда-то уходить. Он взглянул на нее, сразу же понял, что молодая женщина уже родила, и искренне поздравил обеих с рождением ребенка. Последовала странная реакция: мать поджала губы и опустила голову, а дочь, мельком взглянув на Пастухова, бросила на ходу, направляясь к двери:
– Поздравлять не с чем, у меня нет ребенка, – и ушла.
Иван замер в молчании, решив, что ребенок умер. Через минуту взял себя в руки, тихо проговорил:
– Простите, ради Бога, простите… я не знал… мне не следовало…
– Вы ни в чем не виноваты, – отозвалась Александра Вадимовна и неожиданно обратилась к нему с просьбой остаться, выслушать ее, – видимо, постигшее их горе так велико, подумал Иван, что ей необходимо выговориться, поделиться с врачом, пусть даже не специалистом в акушерстве.
Он сел и приготовился слушать.
– Наверное, это покажется странным, что именно вам мне захотелось рассказать… – начала она.
– Вам незачем оправдываться, я понимаю – гибель ребенка нелегко пережить, – перебил ее Иван.
– Нет, нет! – вскричала Александра Вадимовна, – ребенок жив, у него все нормально, отличный мальчик, почти четыре кило…
Пастухов опешил.
– Так в чем же дело? Где он?
– Лариса отказалась от ребенка, – обреченно произнесла она.
Чтобы понять реакцию Ивана, надо было знать, что значило для него долгое ожидание рождения собственного ребенка и потеря навсегда надежды на это, надо представить, как страдал он от вынужденной бездетности и крепился, чтобы не добавлять боли любимой женщине.
– Это чудовищно! Я отказываюсь понимать… Как это возможно?!
– Ах, Иван Егорович, не травите мою душу, выслушайте меня. Если бы Аркадий был жив… если бы я могла все ему рассказать… Я просто боюсь сойти с ума, если не поделюсь с вами, потому что мне больше некому излить мою печаль…
Александра Вадимовна долго и подробно излагала историю неудачной попытки Ларисы женить на себе отца своего ребенка.
– Понимаете, он даже слушать ее не стал, прекратил как отрезал любые попытки общения, не помог ни морально, ни материально и до сих пор делает вид, что никогда не знал Ларису и не имел с ней никаких дел. Более того, предупредил: если она попытается предпринять какие-либо шаги, то может моментально вылететь из клиники. И это когда у нее сделана большая часть работы по докторской теме.
– Он, что же, такой всемогущий человек? – поинтересовался Иван.
– Я скажу вам, кто это, но под большим секретом. Обещайте, что ни при каких обстоятельствах, никогда и никому вы не назовете его.
– Обещаю.
Как только Александра Вадимовна произнесла имя Валюхи, Ивану все стало ясно – слишком хорошо знала медицинская Москва этого человека.
– Да-а, – в задумчивости произнес он. – Но при чем ребенок, он-то в чем виноват?
– В том-то и беда, что Ларисе он никогда не был нужен – ни в разгар романа, ни тем более в его печальном финале. Она даже ни разу не приложила его к груди, представляете! Я признаюсь вам, что она дочь Аркадия Семеновича, – сделав над собой усилие, произнесла она и торопливо продолжила: – но я всегда любила Аркадия и никогда не помышляла увести его из семьи.
Потрясающие новости сыпались на Ивана, не давая времени на их осмысление.
– Вот оно что… Аркадий Семенович знал об этом?
– Разумеется, и был мне благодарен за то, что я ни на что не претендовала. Мне достаточно было любить его.
– Но ведь вы не отказались от дочери, почему же она решила бросить ребенка и обречь его на сиротство?
– Во-первых, это был ребенок от любимого человека, а во-вторых, тогда жива была моя мама, которая и взяла на себя все заботы о новорожденной, а я не могу взвалить на себя эту обузу, я просто не в состоянии… я не выдержу… – Александра Вадимовна заплакала. – Если бы я и решилась на такое, то лишь в том случае, когда бы она хотела этого ребенка, была бы готова его любить и растить, но он ей не нужен… Слава Богу, что Аркадий ушел, не узнав об этом, – и она снова заплакала.
– Вы мне так и не ответили, где сейчас ребенок.
– Его перевели в дом малютки, – сквозь слезы ответила Александра Вадимовна.
– Значит, ваша Лариса уже оформила свой отказ от мальчика и подписала нужные бумаги? – с нескрываемым напряжением в голосе спросил Иван Егорович.
– Пока еще нет. У них там есть какая-то форма временного отказа, что ли, не знаю, как это точно называется… Лариса говорила, но я не поняла, не запомнила… Вроде как на несколько месяцев ребенок остается у них, пока мать не решит окончательно – оставляет она его или забирает.
