Книга Азарт - Терентий Гравин

Обойти равнину со стоящей в ее центре башней, и ни разу не попасть в возможное поле зрения гулей было нереально. Им с верхней площадки такой высоченной постройки — далеко видно. Но это не значило, что я не собирался максимально пользоваться укрытиями, скалами, оврагами и низинами. Когда мы шли к лугам на равнинах пешком, прятаться было не в пример легче, но зато сейчас я имел преимущество в скорости и намного легче мог уйти от неожиданного преследования.

Взяв за поводья, я стал переводить Гнедого правее через перешеек, разделяющий долины и равнину, и оттуда, с более высокой точки, снова осмотрелся. Минут пять я таился с биноклем и уже собрался двигаться дальше, как трубный паровозный гудок вновь достиг моего слуха. Так как на этот раз я стоял лицом к звуку, то его источник удалось зафиксировать намного правильней. Он не принадлежал Поедателю! И раздавался вовсе не со стороны башни!

Это меня очень взволновало. Звук несся примерно с той стороны, где располагали свою стоянку гауланы. Но если там появился их соплеменник, призывающий родичей к себе, то почему многоголовая гидра на гудки совершенно не реагирует? Да и гуль — дозорный в ту сторону даже не смотрит. Очередное чудо? Или старая и подлая пакость?

По сознанию молнией скользнуло предположение: а не из ямы ли ловушки кто-то подает сигналы? Причем не сигналы заманивания, а сигналы бедствия? Ведь все, попавшие туда, не умирали сразу, а долго и страшно мучились от голода и жажды.

На некоторое время меня одолели сомнения. Я ведь налегке, кроме оружия с собой ничего не взял, даже веревки. Стоит ли немедля мчаться к валунам, или лучше вернуться за напарником и полной экипировкой? Победила рассудительность: если возле ловушки засада, или другая опасность, мне одному будет оттуда вырваться гораздо проще, чем в паре с неумелым наездником и слабым воином. Безопасность парнишки, так напоминающего родного племянника, для меня казалась превыше всего. Поэтому я решил проехаться в нужном направлении в одиночку. Приняв решение, сомневаться и медлить я не стал.

Уже через полчаса осторожной, осмотрительной езды, мы с Гнедым оказались на месте. Проехать верхом непосредственно к валунам возможности не было — вокруг слишком пересеченная местность, сплошные уступы, ямы и мешающие корни низкорослых деревьев. Поэтому я оставил коня в пятидесяти метрах от валунов, уговорил его не нервничать и не рваться с привязи, и зашагал с мечом и щитом в сторону вновь раздавшегося, теперь уже совершенно четкого гудка. Кажется, трубили в горн или в охотничий рог, и я молил всех местных богов, чтобы попавшее в яму существо оказалось человеком.

"А весьма и весьма желательно, чтобы сюда попала женщина, — вдруг пустился в фантазии. — В меру молодая… симпатичная… не злая… покладистая… — я даже остановился на месте, сглатывая набежавшую слюну и сам себе поражаясь: — Однако! Максим — Адриано, свет Сергеевич! Опасно тебе иметь такое молодое, полное гормонов тело! Еще и не увидел никакой женщины, а что-то уже мешает нормально двигаться? Э — э-э… Давай, брат, губу закатывай на место! Понимаю, что соскучился по этому делу, но терять над собой контроль нельзя! Быстро успокоился! Вспомнил противную пасть Поедателя! О… молодец. Теперь топай и по сторонам посматривай!"

Внушение подействовало. Воспоминание о премерзкой харе волной отвращения прошло по телу, моментально гася излишнее перенапряжение отдельных участков. Двигаться ничего больше не мешало.

Опасность возле ловушки могла оказаться совсем не надуманная. Поэтому, приблизившись, первым делом обошел валуны по периметру, держа от них дистанцию метров десять. И только убедившись, что со времени прошлого посещения ничего не изменилось, решился на быстрый нырок в щель:

"Смотреть — не больше минуты! — приказывал я сам себе. — Никто ведь не подстраховывает и окрестности не осматривает!"

Когда я протиснулся между валунами, выставил голову над краем ловушки и уставился вниз, то "завис"… Ибо было, что рассматривать и чему удивляться.

Разорванная взрывом и частично обугленная лошадь. Два мертвых тела, пусть и не настолько обгорелых, как лошадь, зато узнаваемые: лысые гномы. Еще одно тело, тоже мертвое, но просто сильно окровавленное, принадлежало существу, похожему на орангутанга. В том, что оно разумное, сомнений не оставалось: сапоги, шорты из грубой материи, широкий пояс и ремни крест — накрест пересекающие мощную грудь. Чуть обок от знатно рассеченного черепа лежал шлем, похожий на ведро, только с вырезом для лица. В сжатой ладони — рукоять огромной, тяжеловесной сабли. Ну и вся поза… Такое ощущение, что "обезьян" погиб именно здесь.

Чуть в стороне от этого натюрморта, на расстеленном во всю свою площадь красном плаще, сидел воин в богатых одеждах и рыцарских латах, настолько вымазанных в крови и грязи, что различить их первоначально белый цвет можно было с большим трудом. Воин опирался спиной на стену, голова склонилась на грудь, а в руке был зажат охотничий рог. Покойник. Но не мог же он трубить совсем недавно с такой силой, а потом сразу умереть?!

Как только я задал себе этот вопрос и посчитал осмотр завершенным, тут же подал назад. И не просто осмотрелся с одной точки, а не поленился дать полный круг вдоль периметра ловушки, часто замирая на месте и присматриваясь к мелким деталям ландшафта через бинокль. Убедившись, что напасть на меня никто не готовится, вновь ринулся на осмотр несчастных, попавших в смертельную западню. Я подполз с другого места, чтобы лучше рассмотреть лицо рыцаря.

В этот момент он очнулся, поднял голову, облизал пересохшие губы и собрался трубить. И дернулся от неожиданности, когда до него донесся мой спокойный голос:

— Хорош дудеть! Лучше рассказывай, кто такой и что тут делаешь?

Конечно, я не собирался оставлять человека в беде, и уже сейчас лихорадочно продумывал, как его оттуда вытащить. Особенно если он тяжело ранен, и сам не сможет содействовать своему спасению. Но некие навыки первого общения с разными личностями заставляли меня действовать с напором, пытаясь сразу выяснить подноготную человека, прощупать его характер и понять его глубинные замыслы. Называется: психология верховенствующей стороны. А уж в моем верховенстве никто не рискнул бы засомневаться.

Сразу стало ясно, что внизу тертый калач. Мужик совершенно не спешил передо мной отчитываться, а стал давить на жалость:

— Пить! Умираю!..

— Хорош врать! — прикрикнул я на него. — Вчера ливень лил, так что жажды у тебя нет!

— Но я ранен… потерял много крови… — возмутился воин и мучительно, явно показательно застонал.

— Пока ничем не могу помочь! Честно! Но все равно, ты о себе расскажи, иначе не знаю, есть ли смысл мчаться за помощью и тебя спасать.

— А я где? — ну этот вопрос меня уже вывел из себя окончательно:

— В Караганде! Или ты, что, оголтелый иудей, и не можешь толком ни на один вопрос ответить?!

Неожиданно лицо незнакомца озарилось радостной, искренней улыбкой: