– Однажды я была здесь в детстве с родителями и братом Лео, – говорит женщина. – Тогда у нас тоже была собака. Его звали Майли. Пятнышко напоминает мне его. Тоже похож на колли, только другого цвета.
Пятнышко, услышав свое имя, спешит к ней и, поднявшись на задние лапы, ставит передние ей на колени. Ластится к незнакомке. Сначала ее отец, теперь ее собака? И, похоже, женщина не обращает внимания на то, что он оставляет грязные следы на ее одежде.
– Какая милая кухня! – Она медленно поворачивает голову, рассматривая помещение. – Выглядит центром дома.
Отцу, по всей видимости, нравится комплимент. Родители Джой раньше ссорились из-за кухни. Мать хотела встроенные шкафы с полками и мраморные стойки. Она бы с удовольствием установила большой хромированный холодильник с морозилкой, как у матери Дэнни, но отец сказал на это: «Ты делаешь в доме все что хочешь, но в кухню не лезь».
Он вырезал свои инициалы на внутренней поверхности ножки стола, когда был мальчиком. Джой сделала то же самое на свой девятый день рождения. Отец показывает женщине их творчество, и она опускается на корточки рядом с ним. Она проводит пальцами по инициалам Джой и хватается за ножку стола, чтобы не упасть, когда встает.
– У вас крепкая дружба, я смотрю.
Ее глаза заставляют Джой нервничать. Даже когда она улыбается, они остаются холодными и блестящими.
– Да, мы партнеры, – заявляет отец и шутливо дергает Джой за волосы. – Не так ли, старина?
Она вытягивает воображаемый револьвер из воображаемой кобуры и стреляет ему в сердце. Он хватается за грудь и картинно оседает на стул.
Эта женщина сидит возле него напротив Джой. Там обычно сидела мать. Джой должна была бы вспомнить ее, но она видит только эту женщину, которая постоянно пялится на Джой и отворачивается, когда Джой смотрит на нее.
Мириам снимает крышку с кастрюли. По комнате распространяется пар и запах тимьяна.
Джой надеется, что еды хватит на четверых, потому что она чертовски проголодалась и не собирается делиться своей порчей с незнакомкой.
Глава шестьдесят вторая
Карла
Сад возле коттеджа, который арендовала Карла, был заполнен гномами. Они выглядывали из-за кустов, стояли, как почетный караул, по обеим сторонам крыльца и весело плескались в декоративном пруду. В коттедже ощущение волшебства усиливалось изображениями фей, эльфов и гномов на стенах и изящными фигурками сказочных существ, которые теснились на всех подходящих поверхностях.
Карла, вернувшись из Рокроуза и понимая, что ее привычный мир сдвинулся в другое измерение, чувствовала себя как дома среди этих маленьких сказочных созданий. Решив, что заснуть все равно не удастся, она придвинула кресло к окну и принялась смотреть на гномов в саду. Тьма опустилась на Маолтран, но в саду работала подсветка. Она бы не удивилась, если бы гномы начали двигаться, копать землю, ходить с важным видом и опорожнять кувшины в пруд с лилиями.
– Не ведаем, какую сеть себе плетем, единожды солгав, – бывало, напевала Джанет своим детям, когда они лгали ей. Если бы она знала, как сильно Карла погрязла в собственной лжи, она бы и сейчас ей спела, громко и четко, не упустив случая еще раз напомнить, что она разбивает отцу сердце. Карла подумала, что не только отцу. Скоро будет целая вереница разбитых сердец. Она солгала любовнику и священнику. В градации грехов какая ложь серьезнее? Эта ложь была высечена в камне к тому времени, как Джой Доулинг подошла к ней, и закрепилась в горниле ее гнева, когда она столкнулась лицом к лицу с человеком, который украл ее ребенка. Карла не помнила, как потеряла сознание. Когда она пришла в себя, над ней плыли облака, образовывая странные, невероятные фигуры, а она в горячке уставилась на девушку, которая была ее плотью и кровью. Тогда Джой Доулинг посмотрела на нее с подозрением. И что она увидела? Сумасшедшую женщину с багрово-синим от надежды и ярости лицом? Очевидно, достаточно, чтобы заставить ее укатить на велосипеде в противоположном направлении.
Когда она вернулась к могиле Сюзанны, Дэвид Доулинг уже начал косить сорняки. Его загорелые руки выполняли ритмичные мощные движения. Ее ненависть была такой сильной, что она даже подумала, что у него волосы на затылке встанут дыбом, однако он, казалось, не замечал никакого напряжения между ними.
Дэвид остановился и опустил серп, когда заметил ее.
– Как вы себя чувствуете?
– Уже все прошло, спасибо.
– Отец Дэвис сказал, что вы проводите какие-то исследования в Буррене.
– Да.
– Вы писатель?
– Занимаюсь документальными книгами. В основном пишу за других. – Она посмотрела на серп. – Им сложно пользоваться? – спросила она.
– Не очень. Я покажу.
Она прикоснулась к лезвию и поежилась, почувствовав острую кромку. Он стоял за спиной и мягким движением направлял ее руку, смеясь, когда она срезала верхушки крапивы.
– Я же говорил, что это легко, – сказал он.
Карла подумала, каково было бы махнуть серпом по нему и срезать его на месте. К тому времени она уже успокоилась. Это было спокойствием льда, покрывающего бушующую горную реку. Она помогла ему сгрести сорняки и отнести их на мусорную кучу.
– Вы всегда жили в Маолтране? – спросила она.
– Если не считать изучения геологии в университете Голуэй, Маолтран всегда был моим домом, – ответил он. – Но работал я в основном за рубежом.
– Значит, вы провели много времени вдали от дома, когда Джой была маленькой?
– Больше, чем хотелось бы. – Он швырнул последнюю охапку травы на кучу и вытер пот со лба. – От такой работы просыпается сильная жажда. Я по пути домой хочу заехать в «Моллойс» промочить горло. Не желаете составить мне компанию?
– Спасибо, не откажусь.
Карла направилась за ним по узкой дорожке к воротам.
В полумраке паба они устроились за барной стойкой. Карла заказала бокал сидра. Дэвид попросил пива и радостно вздохнул после первого же глотка.
– Мне это было очень нужно. Кладбище не то место, куда можно ходить с легкой душой.
– Очень жаль, что так произошло с вашей женой. Должно быть, Джой очень скучает по ней.
– Мы все скучаем, – быстро ответил он и снова поднял кружку. Когда тишина стала почти неловкой, он сказал: – И как далеко вы продвинулись с книгой?
– Я все еще на подготовительном этапе.
– Вы видели дольмен Пулнаброн?
– Последний раз в детстве.
– Я знаю, где находятся все дольмены Буррена. Я нанес их на карту, когда был совсем мальчишкой. Я знаю… я знаю… – Он рассмеялся и добавил: – У меня было невеселое детство. Если хотите, я могу их все вам показать.
Она покачнулась на стуле и уставилась на бутылки, выстроенные на полках за барной стойкой.
