Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Пока Кир не чувствовал в этом никакой необходимости. Но его договор с приморскими городами готовил путь к вторжению в Египет — предмет желания Камбиса — и на греческие острова.
На прощанье Кир рассказал финикийцам еще одну притчу, а к этому времени они уже обращали пристальное внимание на его истории.
— Существует два величайших зла: пахарь, добывающий пищу из земли, которому приходится голодать, и сильный человек, получающий имущество слабого, не прикладывая своего труда. — И он добавил:
— Я решительный противник этих двух зол.
Таким образом, известия о странном мире Ахеменида достигли побережья. Поскольку древние народы, проживавшие на берегу, начали очень рассчитывать на правление Кира, это положило конец союзу, заключенному против него. И Амасиса на Ниле, и Писистрата в афинском Акрополе перестал беспокоить возможный приход персов.
Кир не стал продолжать путешествие к морю. Он повернул назад, после того как армии было видение над Красной землей. Перед ними, в ослепительном солнечном сиянии, над дрожащей равниной воплотились белые стены и башни крепости. Под стенами раскинулось озеро, обрамленное обещающими прохладу деревьями. Изумленные персы вскричали:
— Кангдиз! Чудесная крепость богов! Она здесь, перед нами.
Арамейцы, привыкшие к подобным миражам, объяснили, что ни воды, ни дворца не существует, они исчезнут, как только путники двинутся дальше. Однако персы устали от постоянной жары низменности, и это явление, казалось, о чем-то их предупреждало. На их настойчивые просьбы повернуть назад Кир ответил согласием. Тайно он стремился не на запад, а на восток. За всю его жизнь ему не удалось напасть на следы родины арийцев, и она не могла лежать на берегах западного моря. Жажда обнаружить Арианвей с годами в нем только росла, а ведь ему уже исполнилось шестьдесят лет.
Два обстоятельства питали эту жажду на обратном пути. Крайняя необходимость позвала его из Вавилона в Экбатану, откуда он сам удалил надежного Митрадата. И когда царские гонцы догнали его там, они привезли призыв о помощи от некоего Зоровавеля, неизвестного Киру. Писцы сказали ему, что этот Зеру-бабиль — или семя Вавилона, по-аккадски — стал вождем еврейских изгнанников, вернувшихся теперь в Иерусалим. Он писал по-арамейски, что деревни на их земле давно опустошены Навуходоносором, и их уже нельзя восстановить; что поля не родят, стада скудны, а враждебность самаритян к евреям из Вавилона велика. Выходцы из Иудеи вопрошали о праве народа Зоровавеля заново построить храм Иеговы на своих холмах. И для этого им крайне необходимы помощь и серебряные деньги Великого царя.
Обдумав эту просьбу, Кир продиктовал ответ:
— Что касается дома Божьего, который находится в Иерусалиме, то пусть этот дом будет построен на том месте, где приносят постоянные жертвы на огне; его вышина да будет девяносто локтей и его ширина — девяносто локтей, с тремя рядами кладки из камней больших и одним рядом из дерева. Издержки же его пусть выдаются из царского дома. — Он вспомнил о священной посуде, которую народ Зоровавеля увез с собой. — Также золотая и серебряная утварь дома Божия, которую Навуходоносор вынес из этого дома и отнес в Вавилон, пусть возвратится и пойдет снова в храм Иерусалимский, и каждый предмет поставлен на место свое. И помещены будут сосуды в доме Божием.
Затем он продиктовал приказ Митрадату в Вавилон заплатить Зоровавелю в Иерусалиме серебряными талантами. Он подумал, что беженцы, отправившиеся через пустыню, должно быть, обнищали, но, по крайней мере, им удалось вернуться на родину. Для них было жизненно важно заново построить их храм. Сам Кир не мог больше отлучаться на запад. Экбатана стала центром его господства, и масса проблем требовала от него немедленных действий — очертить границы неспокойной Армении, открыть дороги в далекую Каппадокию, послать дополнительно продовольствие Виштаспе, как он обещал, организовать какое-то образование для иберов из Низинной страны…
Утомленный этими проблемами, он разыскал Креза, по привычке, приобретенной еще в Сардах. Он обнаружил, что лидийца поселили в одной-единственной комнате, выходящей в сад дворца. Развалясь на ложе под солнцем, Крез рассматривал алебастровый кувшин, любовался изображенными на нем изящными фигурками, сцепившимися руками, поворачивая кувшин под ярким светом.
— Тот, кто его сделал, — воскликнул он, — рассчитывал, что он будет стоять на солнце. Редкий художник — так подчинить себе секреты света.
Поглощенный вазой, Крез казался совершенно счастливым.
— Кстати, эти оракулы в Дельфах, — спросил Кир. — Ты доверял их ответам на свои вопросы? Тогда, в Сардах?
Не выпуская из рук вазу, Крез рассмеялся.
— Даже слишком доверял, владыка мой Ахеменид. — Он нахмурился, задумавшись. — Хотя оракул предсказал, что мой сын заговорит. Теперь, по крайней мере, мы можем поговорить, он и я.
Кир осмотрел комнату, пустую, не считая нескольких предметов, которые, как и алебастровая ваза, были в большей степени красивы, чем полезны.
— Удобно ли тебе здесь? — спросил он.
Крез обдумал вопрос.
— Наверное, нет, хотя мне здесь нравится. Я целый день сижу на солнце. В Сардах солнце мучило нас, а здесь, в горах, оно нас возрождает. И посмотри, что оно творит с вазой!
Оставляя своего пленника, Кир подумал, что никогда не мог понять этого лидийца. Где бы он ни был и что бы с ним ни происходило, Крезу удавалось получать от этого удовольствие. Он не доверял оракулам, хотя и верил в них. Утешение он находил в том, что греки называли философией.
Когда, наконец, Киру удалось отправиться в Парсагарды, он поехал хорошо знакомой дорогой на Шушан. Там он с трудом узнал дворец, стоявший над рекой. Грубые стены засверкали изразцами, полы заблестели мрамором. В храме в обшитом золотом святилище стояла уродливая статуя Шушинака. Доставленные из Вавилона финиковые пальмы выстроились вдоль стен сада. Много же талантов серебра должен был вытрясти Губару из доходов Эсагилы, чтобы так украсить собственный дворец! Разгневанный Кир подумал отозвать старого эламита и заменить его Митрадатом, никогда ничего не взявшего из казны. Затем он рассмеялся.
— Каждая птица вьет собственное гнездо.
Почти два поколения Губару усиленно трудился над восстановлением Шушана и его земли. Счастливая это была страна; у крестьян появились новые железные плуги, которые Кир вырвал из монополии храма Мардука; сельские жители пускались в долгие путешествия, чтобы увидеть чудо их золотого храма. Теперь Губару мог спокойно готовиться к смерти.
Киру не пришло в голову, что мудрый эламит выполнил эту работу при помощи самого Ахеменида. Полный предчувствий, Кир направился по горной дороге в свою долину. У реки он остановил коня, чтобы послушать хорошо знакомое стремительное движение на порогах, глубоко вдохнул холодный воздух, пытаясь в брызгах падающей воды увидеть смеющуюся Анахиту. На самом деле, когда он вступил на эту укрытую территорию, усталость, скопившаяся за тридцать лет, как дремота, охватила его. Несмотря на решимость отправиться исследовать дальний восток, он не покидал этой долины еще шесть лет.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
