— Я хорошо помню тот визит, сеньор Кусков.
— Тогда Резанов купил здесь четыре тысячи пудов зерна, сто пудов соли, пятьсот сала. Он заполнил трюмы «Юноны» бобами, сушёным мясом, солониной. И наши люди на Аляске были спасены, в том числе и ваш покорный слуга. Спасены от голодной смерти и болезней. Всё свершилось тогда благодаря тогдашнему коменданту Сан-Франциско и отцу вашему.
— Да, я хорошо всё помню, сеньор Кусков. Русский генерал Резанов был дружен с нашей семьей и даже обручён с моей сестрой Кончитой. Он поехал в Россию за разрешением на брак к вашему императору и папе римскому. Кстати, подтвердилось ли известие о его кончине на пути в Петербург где-то, кажется, в Сибири? — поинтересовался дон Луис.
— Да, у нас об этом все знают, — ответил Кусков. — В прошлый раз я вам о том сказывал.
— Но Кончита не верит до сих пор в смерть своего возлюбленного сеньора Резанова и ждёт его, — грустно произнёс дон Луис.
— Она здесь, в Сан-Франциско?
— Нет. С отцом и матерью она живёт теперь в Монтерее и всё ждёт своего русского избранника.
— Я имею наказ передать письмо правителя Баранова к вашему батюшке, дон Луис. Там подтверждается кончина камергера Резанова ровно пять лет тому назад в марте восемьсот седьмого года по дороге из Иркутска в Красноярск, где и лежит его прах. Вот оно.
И Кусков достал из нагрудного кармана бумагу.
— Кончита всё равно не поверит. Я знаю, что отец сделал запрос в Мадрид и далее в Петербург только ради сестры. Мы же все уверены в случившемся… И в память камергера, в знак наших добрых отношений я готов помочь вам. Скажите, сеньор Кусков, что вам необходимо?
— Судно «Чириков», на котором мы пришли сюда, я скоро отправлю в обратный путь и мне необходимо заполнить его трюмы продуктами. Я хотел бы купить у вас зерно, бобы, солонину, сушёное мясо, соль — всё, что и тогда взял у вас Резанов.
— Это в моей власти, сеньор Кусков.
— Расчёт произведём немедля по загрузке. Пиастрами и частью нашими товарами: кожами, тканями, топорами, гвоздями и прочим иным, что вы пожелаете.
— Я согласен, сеньор. Тем более, что мы ни с кем не торгуем и запас продуктов у нас в достатке. Так что ставьте ваше судно к причалу и скажите, сколько каждого продукта вам надо у нас приобрести.
Иван Александрович опять достал из кармана куртки сложенный вдвое лист бумаги.
— А у нас вот тут всё расписано, сеньор Луис, — сказал Кусков, подавая испанцу реестр нужных припасов.
— Отлично, сеньоры. Завтра же, я думаю, можно будет загружать судно.
— Тогда по рукам, дон Луис!
— По рукам, сеньор Кусков!
Луис Аргуэльо и Иван Александрович поднялись с кресел и протянули друг другу руки, а потом и бокалы. К ним присоединился и Сысой Слободчиков, сидевший до этого молча, так как языка испанского не знал.
— Про Алёну-то спроси, Иван Александрович, — напомнил он Кускову.
— Да, да… Не заходило ли к вам сюда в Сан-Франциско судно «Альбатрос» под командой Самуэля Гельбера? Он из пиратствующих, — спросил дона Луиса Кусков.
— Имя этого морского разбойника мне известно, но у нас его не было. А где вы его видели?
— Он приходил к берегам Аляски и возмущал тамошних индейцев, уже замирившихся с нами, против нас опять. И они даже пытались штурмовать форт Ново-Архангельск на Ситхе, но мы отбились. Гельбер бежал и ушёл от наших берегов в здешние воды. Матросы же его, суть пираты, захватили в плен дочь вот этого сеньора, моего друга и помощника Сысоя Ивановича Слободчикова. Вот мы и справляемся: может быть, заходил пират в порт ваш, да продал девушку кому-нибудь в служанки. Такое уже бывало.
— Бывало, не скрою, но сейчас такого не припомню. Это точно. Я бы знал, если бы случилось что-либо подобное. Но я буду спрашивать, сеньоры, где возможно, о русской девушке. В Монтерее, например, или в Санта-Барбаре, когда случится быть там. Обещаю вам это.
— Благодарствую, сеньор Луис, — поблагодарил Слободчиков коменданта.
— Странно только, — сказал дон Луис. — Сегодня во второй раз у меня в кабинете приходится говорить о русской женщине.
— Кто же ещё вам говорил? — спросил Кусков.
— Наши офицеры из форта Сан-Хосе рассказывали мне сегодня, как раз перед вашим приходом, о девушке-славянке. Она в тех краях — вождь одного из индейских племён.
— Женщина, да ещё славянка — вождь индейцев? Час от часу не легче. Может ли быть такое? Да и как Алёна могла оказаться там? — недоумевал Иван Александрович. — А как звать её?
— Шаста.
— У славян нет такого имени. Не может и быть сего, — замотал головой Слободчиков.
— Я обещаю вам, сеньоры, всё разузнать подробнее и при нашей следующей встрече расскажу вам.
— Ну что же, дон Луис. Позвольте нам откланяться с благодарностью за ваше гостеприимство и добрую беседу.
— И я был рад встрече с вами, сеньоры. Буду ждать новой. Да вот, хотя бы в дни загрузки трюмов вашего судна нашими припасами.
— Надеюсь, что так и будет, сеньор Луис, — сказал Иван Александрович и первым пошёл к дверям.
Дон Луис Аргуэльо вышел проводить гостей на крыльцо комендантского дома и тепло распрощался с ними.
Кусков и Слободчиков в сопровождении офицера миссии Сан-Франциско пошли к пристани…
Недалеко от причала путь им неожиданно преградили два испанских офицера, державших в поводу верховых лошадей. Это были капитан Муньос и лейтенант Лопес.
— Вы с русского корабля, сеньоры? — спросил старший из офицеров.
— Да, сеньор, — ответил Кусков и остановился. — С кем имею честь говорить?
— Капитан Муньос, сеньор. Позвольте вам задать вопрос?
— Говорите, — согласно кивнул Иван Александрович. — Слушаю вас.
— Скажите… Уж не собираетесь ли вы, русские, поселиться здесь, в Калифорнии?
— Похоже на то, сеньор капитан.
— И где же?
— Почти в сотне миль отсюда.
— Но ведь на сотню миль отсюда кругом наша земля! — воскликнул Муньос.
— А мы поселимся на сто первой, сеньор.
— А мы вас всё равно прогоним.
— Ну что же, сеньоры, — усмехнувшись, твёрдо проговорил Кусков. — Приходите, прогоните.
Не сказав более ни слова, он и Слободчиков направились к шлюпке, где их ожидали матросы с «Чирикова».
Стоя на капитанском мостике рядом с Бенземаном, который уже приказал поднять якорь и, отдавая команды своим матросам, маневрировал к причалу, Кусков невольно любовался, как бывало и раньше, в прошлые сюда приходы, открывшейся перед его взором картиной сего чудного места: обжитый берег тихой бухты, за ним на высоком и ровном, почти квадратном месте, глинобитные стены испанской миссии с воротами и видимыми даже отсюда бойницами для ружей, а чуть подальше от стен — невысокие горы, покрытые редким кустарником.
