– Только продавать будешь, не показывай сразу обе половинки! Куда машину-то ставить?
– Так вон, ко мне в барак и загоняйте! Все одно никто не живет, только я да жена моя Дуняша с сыном... Остальные-то разбежались кто, других на фронт забрали, и померли опять же. Вот так... А мне как вас-то называть? Ваши благородия вроде не ко времени...
– Раз не ко времени, зови по простому - товарищи комиссары! Сечешь? В смысле, понимаешь?
– Как не понять!- заулыбался Тимофей.
– Пойдем брат Тимоша, в закрома!- я хлопнул его по спине.
Барак напомнил мне казарму, только поделенную на клетки маленьких комнат. Бедность страшенная, с одной стороны ворота в которые мы и загнали Ниссан, закрыли изнутри и заколотили для верности пятидюймовыми ржавыми гвоздями.
Потом еще почти час таскали доски из других бараков, отгораживая машину от остального мира.
Жена Тимофея оказалась молодой женщиной с усталыми глазами.
– Заботы старят...- подумал я наблюдая за ней.
– Нужен Алекс, без него как без рук, возьми радио, поговори с Ольгой, как он там? Только не дави!- учил меня Вован, а то я сам не соображаю.
От меня он отправился к Стасу и долго что-то говорил ему вполголоса, Стас кивал головой и мне показалось чуть не плакал, может показалось...Позже за ужином Вольдемар сказал:
– Стас уезжает, завтра утром!
Я знал об этом с самого начала, тоже мне тайна. Кто-то должен быть в Екатеринбурге, подготовить место и не пропустить прибытия царя. А у Стаса там семья, которую он не видел больше трех лет, родственники и друзья. К тому же в Москве стало жарко. Даже слишком.
Стас классный парень, ну хорошо, не парень, а как тогда? Жаль что расстаемся, да иначе никак, пусть с семьей побудет, я бы тоже поехал к кикиморе моей...
Влад вон исподлобья смотрит, о том же думает, паразит!
Проводили мы Стаса поутру, набили ему карманы Губермановскими деньгами, поймали извозчика и он уехал, сгорбившись как старичок.
Июль 1918 (Мишка и Влад)
Для начала нам нужно было найти жилье, лучше на Каширке и не обязательно впритык, наверняка чекисты обнюхивают эти дома каждый день. Нам нужен был дом повыше, на расстоянии 300-400 метров от шоссе, тогда мы можем в два ствола сделать это. Таких домов не было. Только в центре, а это слишком опасно. Мы были в ответе за других...
– Мы догоним его за городом, собьем в кювет и расстреляем! - сказал Влад.
– Да-а, с таким воображением только уточек кормить в зоопарке!
– В зоопарке?
– Угу!
– Курочек?
– Уточек!
– М-да-а...
– М-да, что?
– Ничего!
– Совсем ничего?
– Угу!
– Совсем-совсем?
Вован посмотрел на меня посветлевшими глазами:
– Глупый ты Минька!
– Ты тоже!
– Я знаю...
– А я нет!
– Знаешь, может наплевать на Ленина? Если встретим - убьем! А нет - так сам загнется!
– В страшных судорогах?
– О судорогах мы можем позаботиться! Ищем золотаря профессионала!
На всех столбах были развешаны обьявления. Народ хотел жить и получать хоть что-то, в эпоху военного коммунизма. Мишка всегда был большой любитель читать такие бумажки, он утверждает что они расширяют кругозор. Года два назад он сам повесил обьявление:
"Меняю тещу в хор. сост. на пуховик."
А телефон, собака, дал мой. После он оправдывался, что не думал, что народ станет звонить, а они звонили два месяца и спрашивали, какой пуховик мне нужен.
На третьем столбе мы нашли, что нам нужно:
– Потомственный золотарь со своей бочкой выгребет вашу яму.
Какой-то шутник типа Миньки уже замазал буквы "гр", отчего обьявление по-моему только выиграло. Пошли по адресу. Золотарь был дома, впрочем не удивительно, граждане стали гадить намного реже чем при царе-батюшке, о чем он нам сразу и сообщил.
– При старом-то прижиме оно конечно, капиталисты проклятые запрещали грести днем, заставляли рабочего человека по ночам работать, нюхать им видите-ли скоромно...
Мишка оборвал его сортирные воспоминания, сказав что он нужен нам не грести, а как потомственный говночист, профессионал своего дела, для легкой работы.
Мужика звали Поликарп, и на мир он глядел слегка затуманенным, через бутыль с самогоном взглядом. Мишель дал ему по шее, для лучшего взаимопонимания, после чего тот проникся уважением к своим посетителям, и предложил нам спрашивать "все чего душа просют"! При этом он помавал в воздухе своими грязными руками, под ногтями которых были ясно видны многолетние наслоения органических удобрений.
Откуда-то со двора явилась его жена, могучая женщина, которая сразу задвинула пьяного Поликарпа в угол одной рукой, другой схватила ковш с водой и вылила его ему на голову. После чего, этим же ковшом огрела его по голове, и пригласила нас присаживаться, одновременно спрашивая что нам угодно.
Вован вечно берет быков за рога, а потом думает. Вот и здесь, он спросил у бабы-гренадера слышала ли она что-нибудь об эссенции (essence fecalius), на что она удивленно вытаращила свои поросячьи глазки, а Поликарп задергался в ее руках и сказал что лучше он умрет от жажды и протрезвел моментально. Он начал бегать по комнате натыкаясь на различные предметы, пока наконец супруга не остановила его своей могучей рукой.
– Он сделает!- сказала она нам, -Сколько вы заплатите?
Я пожал плечами, а Вован призадумался.
– Страшная штука!- рыдал Поликарп в руках у матроны, она прислушалась к тому о чем он бредил и обернувшись к нам сказала:
– Десять тысяч!
Мы кивнули.
– Золотом!- поправил ее Поликарп.
Я не совсем понимал о чем речь, поэтому промолчал, а Вольдемар кивнул опять.
Она бросила его полуживого на табурет, подперев своим животом чтобы не сполз на пол, и обернулась к нам.
– Половину вперед!
– Завтра все!- сказал Влад.
– Сколько вам нужно?- бессильным голосом спросил Поликарп.
– Пузырек, сто грамм!
– Приходите завтра с деньгами! Господи прости меня грешного!
– У нас есть время до завтра...- сказал Вован когда мы вышли на улицу, - Идем в банк?
Южно-Русский промышленный банк на Арбате поражал своим бывшим великолепием, однако тут не было даже швейцара у входа, не говоря уж об охране.
Мы скромно переместились в угол, за статую какой-то голой тетки и расстегнули кобуры.
