— Отдайте оружие, поручик, — протянул он руку.
— Зачем? — вцепился тот в автомат клещом, бегая голубыми глазками по Сашиному лицу.
— Затем, чтобы вы не перестреляли тут нас всех, — не без труда отнял «игрушку» поручик и передал сидящему рядом с ним вахмистру Ярцеву. — Да и привести надо оружие в божеский вид. Вахмистр этим на земле и займется, если выдастся свободная минутка. А то у вас на втором же патроне затвор заклинит.
— Так точно! — гаркнул вахмистр, присланный вместо погибшего Селейко. — Сиять будет, как у кота… под хвостом, извиняюсь.
— А как же я? — пробормотал фон Минден, глядя на отнятый автомат, будто младенец на погремушку. — Мне-то с чем оставаться?
— В бою добудете, — улыбнулся Бежецкий. — У туземцев. Шучу, шучу! — добавил он, заметив, как вытянулось лицо у поручика (солдаты по-прежнему сохраняли непроницаемое выражение, и только по глазам было видно, чего им это стоило). — Вон же у вас кобура на боку. Надеюсь, не пустая?
— Капитан Ховринский, — подал голос Ламберт, — носил в кобуре стакан и огурец. Чтобы не нарушать формы одежды. А пистолет, по его словам, ему было удобнее носить за пазухой. У вас там случаем не огурец? С обеда ничего не ел.
— Нет, — покраснел поручик. — Пистолет. Мой табельный «федоров». И я, говорят, неплохо из него стреляю. Желаете убедиться лично, прапорщик?
— Вопросов не имею! — Насмешник захлопнул рот и сделал такое движение рукой, будто застегивал «молнию».
— Может быть, вы? — повернулся фон Минден к Саше. — Охотно предоставлю вам такой случай по возвращении!
— Что вы, — вполне серьезно ответил Бежецкий. — Я нисколько не сомневаюсь.
— То-то, — отвернулся поручик.
«Кто бы сомневался, что вы отлично стреляете… сэр, — подумал молодой человек, изучая профиль человека, виденного так близко впервые. — Или как там? Мистер? Как минимум, двое могли в этом убедиться на собственном опыте… Но мы еще посмотрим, кто кому предоставит случай…»
* * *
— Нет тут никого. — Ламберт закинул на плечо свой трофейный «томпсон» и картинно облокотился на дувал: хоть на обложку «Русского инвалида» снимай или для «Нивы». — Ни пленников, ни зинданов. Ребята дело знают — не впервой искать.
— А что местные говорят?
Поручик Ямщиков, держа автомат под мышкой, подошел к офицерам и прикурил от сигареты, протянутой ему прапорщиком. Слой рыжей пыли, лежащей на загорелом лице ровно, словно грим стареющей красотки, сглаживая черты лица, в нескольких местах пересекали струйки пота. Косметика войны… Саша знал, что выглядит точно так же. Здесь все так выглядели.
— Как всегда, — плавно повел рукой в перчатке с обрезанными пальцами «пластун». — Клянутся-божатся, что знать ничего не знают и ведать не ведают.
Только здесь, от знакомого штаб-ротмистра, летевшего в первом вертолете, вместе с командиром отряда, капитаном Михайловым, Бежецкий узнал, что на счету прапорщика Ламберта десятки боевых выходов, множество спасенных пленных и еще больше — уничтоженных инсургентов. И ему стало стыдно за то, что он осаживал в вертолете бывалого вояку, как старший по чину младшего. Да и по возрасту, как оказалось при свете дня, прапорщик оказался старше Александра лет на семь… «Что-то там у него не то, — пожал плечами штаб-ротмистр Зангеури, отряд которого «зачищал» вместе с Михайловым соседний кишлак. — То ли по прошлой службе, то ли уже здесь… Дело темное. Год назад он был поручиком, через год, смотришь, снова им станет… К орденам представляют регулярно, только все наградные листы под сукно кладут…»
— Мой Рахимов с ними общаться умеет, — улыбнулся прапорщик, продемонстрировав стальную коронку на переднем зубе. — Ничего не скрывают.
— Он что, иголки им под ногти загоняет? — хмуро поинтересовался Ямщиков.
— Да вы что? — вылупил цыганские глаза Ламберт. — Ничего подобного. Просто текинец он, по-местному лопочет — заслушаешься. Даже акцент какой-то, говорит, местный у него есть. Дед его еще при Алексее Николаевиче отсюда в Туркестан сбежал, женился, все такое… Как сядет с местными бородачами и давай болтать… Они дичатся, дичатся, а потом, смотришь, чаи уже гоняют, друзья — не разлей вода.
— Все равно, не верю я этим зверькам, — сплюнул под ноги Ямщиков. — В глаза они все такие, в дружбе клянутся… А чуть спиной повернулся — ножик под ребро. Сволочная нация.
Он махнул рукой и пошел к вертолету.
— Заставу у него месяц назад вырезали, — посмотрел вслед поручику Ламберт. — Всех как есть, шесть человек.
— Я не слышал…
— Так не афишировали это. К чему панику сеять? Покойникам не поможешь, а у людей кошки на душе скрести будут… Вот он и ходит как оплеванный — мальчишек не уберег. И в поиск этот напросился сам. Смерти ищет поручик.
Саша посмотрел вслед поручику, распекающему какого-то солдатика за неряшливый вид, другими глазами. Он ведь тоже, в свое время…
— Ну, Ямщиков-то ладно, — продолжал прапорщик. — Бывает такое. Пока душа не оттает, бесится человек, сам не свой. Бывает, отпускает, бывает — нет… А немчура-то этот чего с нами поперся?
— Кто? — не понял Саша.
— Да фон Минден этот. По морде ведь видно — чистоплюй, белоручка. Такому только в штабе сидеть, бумажки с места на место двигать, пока жопа к стулу не прирастет. Пардон, конечно… А он, вишь ты — за подвигами наладился. Будет ему подвиг — девять граммов под сердце…
— Да нет, почему немчура? Вы ведь тоже…
— Я? Да вы что! — расхохотался «пластун». — Я ведь из Одессы-мамы. Папа мой любил говаривать, что родился на корабле, а вот откуда этот корабль шел и куда — никто не знает. Приютский он. А попечителем состоял барон Ламберт. Добрейший, говорят, был старикан — давал свою аристократическую фамилию всем воспитанникам без разбору. Вот и наплодил Ламбертов липовых пол-Молдованки. Фамилию дал, а баронство, понимаешь, зажилил!
Прапорщик заразительно захохотал, подмигнул Бежецкому и тоже зашагал к вертолету: оттуда уже маячил, размахивая руками, один из его «мальчишек». Пора было вылетать к другой точке на карте…
* * *
Везение закончилось на вторые сутки поиска…
— Черт бы побрал этих дикарей! — подполз к Саше прапорщик. — Кишлак-то с гулькин… Сомневаюсь, чтобы тут могла крупная банда базироваться. И чего они так всполошились?
— Может, как раз тут нашего чиновника и держат?
— Ага, свежо предание… Этим самым чую, что тут нет ничего. Переполошились бачи, думали, наверное, что по сусекам у них прибыли шарить. Видите вон там?
— Что там?
— В бинокль, в бинокль гляньте, — протянул «пластун» плоскую коробочку.
В окулярах, прямо за кишлаком, маячило какое-то буро-зеленое пространство.
— Ну и что это? — вернул бинокль Александр, пожимая плечами.
