Шеннон открыл следующую фотографию. Она изображала машину Дэнса сзади, с распахнутым багажником. Шеннон усмехнулся — кто-то явно его дурачил. Снимки напоминали фотографии под разными углами, которые можно увидеть в рекламе подержанных автомобилей, но он не мог себе представить, кто стал бы покупать машину Дэнса.
Однако, перейдя к третьей фотографии, Шеннон понял, что это не шутка. Это был намного более крупный план багажника Дэнса, и содержимое его напоминало сокровищницу — золотые мечи, украшенные драгоценными камнями кинжалы, несколько изящных пистолетов, а посреди всего этого — черный бархатный мешочек, внутри которого ярко сверкали на солнце бриллианты.
Шеннон внезапно посерьезнел. Если это и шутка, то она зашла слишком далеко. Однако, открыв следующую фотографию, он понял, что ситуация куда хуже.
Задняя правая дверца была открыта. Внутри, пристегнутый ремнем, сидел пассажир в луже крови, которой, казалось, было залито все его туловище. Шеннон посмотрел внимательнее, но не смог разглядеть лицо. Однако в любом случае он понимал, что смотрит на труп, на место убийства.
Наконец он открыл последнюю фотографию, и у него все поплыло перед глазами. Это был намного более крупный план, на этот раз снятый через левую заднюю дверцу «Тауруса». Отчетливо видно лицо — бледное, почти голубое от обескровливания. Рот широко раскрыт, глаза безжизненны и сухи, без каких-либо признаков жизни.
Шеннон поднял взгляд, внезапно ощутив приступ паранойи, какого никогда еще не испытывал. Он снова посмотрел на телефон, думая, что ему померещилось.
Но сомнений больше не оставалось — Боб Шеннон смотрел на самого себя.
Ник сидел в своей машине у терминала для частных полетов, ожидая Шеннона. Он не мог снова тратить время на объяснения и потому придумал идеальное средство, чтобы привлечь внимание детектива.
Перед своим последним перемещением во времени он успел подбежать к «Таурусу», открыл дверь со стороны Шеннона и схватил с пояса мобильный телефон. Прочитав номер, записал его в свой телефон и бросил обратно. Быстро обойдя автомобиль Дэнса кругом, сделал пять фотографий, которые только что отправил, сделав Шеннону приглашение, от которого тот никогда не смог бы отказаться.
На сиденье рядом с ним лежал «кольт-миротворец», который он отыскал в кустах. Барабан его был пуст. Но теперь выгравированные на стволе и рукоятке надписи стали пророческими, отражая собственные поиски справедливости Ника: «Широки врата и пространен путь, ведущие в погибель»; «Всех вас соберут воедино в аду»; «Неси же гнев с собой»; «И будет тьма, осязаемая тьма»; «Сражайся за Господне дело лишь с тем, кто борется с тобой».
Машина Ника содрогнулась от рева взлетающего в чистое голубое небо лайнера. Самолеты взлетали и садились с регулярной частотой, без всяких происшествий, как бывало каждое утро и каждый день.
Ник смотрел через ветровое стекло на залитое бетоном пространство возле центрального комплекса главного терминала аэропорта Уэстчестер, где шесть самолетов принимали на борт пассажиров, чтобы доставить их во все уголки страны. На ближайшей к нему площадке стоял белый «АС-300», на котором отчетливо виднелся красно-синий круглый логотип. Лайнер компании «Норт-Ист Эйр» заправляли топливом и готовили к полету — пополняли запасы еды и напитков, чистили пылесосом проходы, меняли свежие салфетки на подголовниках перед посадкой, которая должна начаться через час. Самолет был временно назначен на рейс 502, часовой перелет до международного аэропорта Логан в Бостоне. Именно этот самолет должен поднять в воздух Джулию и еще многих ни о чем не подозревающих пассажиров, чтобы пролететь всего две мили, прежде чем рухнуть с неба, обрекая всех на смерть в огненном хаосе.
Ник настолько стремился остановить ограбление, спасти Джулию, что даже не задумывался о двухстах двенадцати погибших. Но теперь, сколь бы невозможным это ни казалось, среди них была и Джулия.
Нику потребовалось десять часов, чтобы спасти Джулию от неминуемой смерти, уничтожив ее убийцу. Но, несмотря на все усилия, он доставил ее прямо в объятия первой смерти, которой она избежала, от которой спаслась. Из-за его неверных шагов жена оказалась в самолете, не имея каких-либо поводов его покинуть. Нерасчетливыми действиями Ник обрек ее на самую ужасную из смертей, которой боялся всю жизнь. Он не мог представить себе, какие мысли мелькали в ее голове, когда самолеты столкнулись в воздухе и падали с неба.
Ник понял, что каждое мгновение, каждый тик часов вели к тому, что он должен был сделать сейчас, — предотвратить авиакатастрофу, чтобы спасти не только Джулию, но и остальных двести двенадцать бессмысленно погибших.
И хотя он полагал, что не так уж сложно остановить падающие костяшки домино, из которых состояло ограбление, чтобы Джулия осталась жива, теперь понимал, что его поступки могут иметь куда худшие последствия.
Он не собирался рассчитывать на то, чтобы просто забрать ключи от самолета Дрейфуса или оставить Джулии сообщение, чтобы она не летела рейсом 502. Он не мог позвонить в авиакомпанию или Федеральное авиационное агентство, заявив, что у него дурное предчувствие. Ник подумывал об анонимном предупреждении о заложенной бомбе, но отказался от этой идеи, зная, что ему нужно не только предотвратить авиакатастрофу, чтобы Джулия осталась жива. Нужно также сделать так, чтобы ограбление никогда не произошло.
Ник знал, что любое предпринятое им действие имеет последствия, сколь бы ни благородны были намерения. Он уже видел смерть Маркуса, смерть Мак-Мэйнуса и Шеннона, гибель Джулии в обреченном авиалайнере. Каждое измененное мгновение распространялось во времени, словно круги по воде, воздействуя на сотни, даже тысячи факторов.
Последствия неверного поступка, неправильного решения могли отразиться в будущем, и вместо того, чтобы предотвратить авиакатастрофу, его ошибка могла лишь усугубить трагедию рейса 502, возможно обрушив самолет на многолюдный город или, что еще хуже, на детский лагерь, вместо открытого и пустого спортивного поля.
Кто мог сказать, что судьба обратима? Была ли Джулия обречена умереть именно в этот день — неважно как, от пули, в авиакатастрофе или каким-то иным образом? А двести двенадцать пассажиров, несмотря на все усилия остановить взлет «Сессны-400»?
Ник стряхнул мрачные мысли, и к нему вновь вернулась надежда — величайшее из чувств, способное преодолеть страх и сомнения, придать веру в собственные силы даже в самых невероятных ситуациях. Он знал, что неумолимо движется назад к началу дня, к последнему часу, к последнему шансу спасти жизнь супруги.
С надеждой в душе Ник сосредоточился на поиске того единственного действия, которое могло бы изменить будущее для всех — Джулии, Маркуса, Шеннона, Дрейфуса, Мак-Мэйнуса, для него самого. Он не знал, в чем оно состоит, но понимал, что должен найти его до окончания часа.
Снова взяв телефон, Ник попытался позвонить Джулии, но во второй раз попал прямо на автоответчик.
— Джулия, — сказал Ник. — Это я. Прошу тебя, не лети в Бостон. Мне все равно, зачем ты туда летишь, мне все равно, если тебя уволят, но не лети. У меня ужасное предчувствие, я не могу его объяснить. Просто сделай, как я сказал. Перезвони мне, когда получишь это сообщение.
