— Будем биться, дьюв? — В темных ее глазах он не заметил ни страха, ни колебаний.
— Будем.
Девушка подняла дротик.
— Я возьму четверых. Справишься с остальными?
Эта отчаянная девчонка не собиралась ни умирать, ни сдаваться!
— У них тоже есть дротики. И кажется, луки, — молвил Одинцов, с сомнением покачивая головой.
— Спрячемся в камнях. — Р'гади кивнула на лабиринт валунов и гранитных обломков. — И потом, они не будут метать копья и стрелять. Они видели, как ты стаскивал отца с коня… они знают, за кем охотятся. Значит, попробуют взять нас живьем.
Это верно, отметил Одинцов, всматриваясь в переднего всадника. До него было метров двести, и он продолжал орать и чертить знаки в воздухе. Будто пишет клинком, мелькнула мысль.
— Они нас не боятся, — продолжала Р'гади. — Нас двое, а их — десять…
— Да, всего двое, — угрюмо подтвердил Одинцов. — Сейчас бы нам пригодились твои люди… те, что пьют пиво в кухне вашего дома.
— Что о них говорить! — Девушка пожала плечами. — Они там, мы здесь… И ни один ксамит не обнажит оружие против солдат эдора. — Она взглядом измерила расстояние до преследователей. — Конечно, пара-тройка бойцов нам бы теперь не помешала… ну, хоть один…
Один! Будто шаровая молния взорвалась под черепом Одинцова. Сабля ксамитского конника чертила в воздухе на русском: Один, Один, Один! Внезапно он перешел с галопа на рысь, потом на шаг и повелительно махнул клинком. Всадники остановились, а их командир вложил саблю в ножны и направился к беглецам.
— Едет на переговоры, — сказала Р'гади, раскачивая дротик. — Сейчас я его…
Одинцов схватил ее за руку:
— Не надо! Это мой человек. Еще один дьюв из Сибири!
— Ты уверен?
— Абсолютно. — Он выступил вперед и, когда до ксамита осталось шагов тридцать, крикнул: — Сергей Борисыч, ты, что ли? Снова явился? А ведь обещал, сукин ты сын! Обещал!..
Всадник натянул поводья. По внешности был он ксамитом в зрелых годах и, несомненно, опытным воином — щеку пересекал рубец.
— Я не Шахов, Георгий Леонидович, я Вася Шостак. — Он приподнялся в стременах, хлопнул по груди ладонью и поглядел на свои ноги. — Здорово! Лежал в саркофаге, и вдруг — бац! — и мчусь на лошади! Едва из седла не вылетел! А в голове… в голове сначала туман, а потом воспоминания, будто бы чужие, а все равно мои! Стал вас выглядывать, только рожи кругом не те, разбойничьи рожи, и никто на вас не похож. А Шахов обещал, что вы окажетесь где-то рядом, в пределах радиуса рассеяния, то есть метров триста. И тут я гляжу, за кем мои злодеи гонятся, и…
— С прибытием, Василий, — прервал его Одинцов. — Тело тебе досталось приличное, и вообще ты очень кстати. Банду свою можешь отослать?
Шостак наморщил лоб и на секунду задумался, словно перебирая чужие воспоминания. Затем помотал головой.
— Я у них вроде бы старший, но приказ все слышали — взять изменников живьем. — Он бросил любопытный взгляд на девушку. — Изменники — вы, красотка эта и кто-то третий, самый важный. Еще и награда обещана, за живых вдвое больше, чем за мертвых… Боюсь, не отступятся они, Георгий Леонидович, драться будут. А что тут у вас приключилось?
— Не до объяснений, Вася. Придется нам чуть-чуть повоевать. Дай мне твой лук и стрелы, слезь с лошади и приготовься.
— Всегда готов! Велено оказывать, полное содействие, — произнес Шостак. Р'гади смотрела на него, как на безумца, а ксамитские всадники, посчитав, что их командир подкуплен или по иной причине перешел на сторону врага, заулюлюкали и бросили коней в галоп.
— Они атакуют, — промолвила Р'гади. — Этот второй дьюв будет сражаться?
— Будет, — заверил девушку Одинцов и похлопал пришельца по плечу.
— Дьюв? Почему дьюв? — Брови Василия Шостака взлетели вверх. Теперь он говорил по-ксамитски, демонстрируя отличное произношение.
— Эта юная леди считает, что ты, как и я, демон. — Одинцов попробовал согнуть лук и остался доволен. Не хайритский арбалет, но все же лучше, чем ничего. — Становитесь сюда и сюда. — Он показал позиции слева и справа от огромного валуна, за которым лежал ратонец. Шостак покосился на него, хмыкнул, но промолчал. — До нас доберутся четверо или пятеро. — Ты, Р'гади, постарайся прикончить кого-нибудь дротиком. Остальных зарубим.
— Крутые тут у вас дела! — буркнул Шостак, обнажая саблю. Мгновенное воспоминание пронзило Одинцова: два молодых лейтенанта в тренировочном зале, блеск клинков, пол, пружинящий под ногами, и снежные сугробы за окном. Как давно это было! И был ли там Василий?.. Нет, кажется, Манжула с Ртищевым…
Он поднял лук и натянул тетиву. Прянула стрела, с визгом рассекая воздух, пробила горло переднему всаднику. Ксамиты завыли и пришпорили коней. Лошадь убитого поскакала назад, волоча по камням тело всадника с застрявшей в стремени ногой. Одинцов послал вторую стрелу, затем третью.
До них добрались лишь четверо, и эти уже не думали о награде и о том, чтобы взять пленных. Они хотели мстить, убивать! Но дротик Р'гади не прошел мимо цели, а меч и сабля добили остальных.
— Я тут у вас ненадолго, — сказал Шостак, вытирая лезвие о штанину. — Что передать, Георгий Леонидович?
— На Шипке все спокойно. — Одинцов, склонившись над Ар'кастом, пошарил в поясе, затем поднес к лицу южанина ампулу и сдавил ее. — Можешь доложить, что принял участие в небольшой спасательной операции. Наш раненый — отец девушки. За ним гнались плохие парни, и мы им вышибли мозги. Вот, пожалуй, и все.
— Красивая девушка, — заметил Шостак, оглядываясь на Р'гади. — Для такой я бы тоже постарался. Очень милая! Но не похожа ту, о которой рассказывал Сергей Борисович.
— Та умерла. — Голос Одинцова был сухим, как песок пустыни. — Вот что, Вася, если хочешь помочь, прикрывай тылы. Нашего друга надо доставить в укромное место. Задержишься на полчаса?
— Нет проблем, товарищ полковник.
Лицо Ар'каста порозовело, глаза открылись, пальцы обхватили запястье Одинцова. Р'гади, увидев, что отец зашевелился, облегченно вздохнула.
— Нет, ты и твой приятель не настоящие дьювы, — вдруг заявила она. — Теперь я это точно знаю.
— Почему? — Одинцов поднял южанина на ноги, тот покачивался, но стоял. Ступни у него кровоточили.
— Дьювы сожрали бы их. — Р'гади показала на трупы ксамитов. — Или хотя бы лошадей…
— Мы особенные дьювы, — усмехнулся Одинцов, обнимая Ар'каста за пояс. — Мы не питаемся человечиной. Разве только молоденькими девушками вроде тебя.
Ар'каст сделал первый шаг к тропе.
* * *
Когда они добрались до карниза около пещеры, южанин был в полубреду. Одинцов нес его на руках, Р'гади тащила оружие, а Шостак, бдительно озираясь, двигался след в след за девушкой. Открывать при нем ход в пещеру Одинцов не пожелал. Пусть на Земле считают, что Айден — средневековый мир, где самый сложный механизм — мельница, и, кроме опасных приключений, не разживешься тут ничем.
