Спать ей осенью хотелось хронически. Завела будильник на три часа, легла на кровать и мгновенно уснула.
Через полчаса хлопнула входная дверь. Алкаши пошли в ларёк за пивом. Водка кончилась. Закрыли дверь, а Облонский как спал, положив голову на кухонный стол, так и остался спать. Алкаши сбегали за «беленькой», забыли, в какой квартире гуляют. Стали звонить по всем квартирам, расположенным аналогично Стивиной на всех этажах, правда делали они это в соседней парадной. В последней квартире на них спустили собаку. «Синяки» обиделись и вынесли постановление: никто не имеет права травить их собакой, даже если у него мать померла. Если мать померла — то тем более. Надо стол накрыть, водки налить, помянуть, короче, по-человечески. Мать всё-таки.
[+++]
На шестой день запоя Дарья обнаружила, что пропали их обручальные кольца. С большим скандалом и слезами выкупила их за стоимость двух бутылок водки в ларьке у остановки, потом распатронила свою заначку, ту, что держала «ну на самый крайняк», (а этот крайняк, безо всякого сомнения, пришёл), и вызвала команду врачей по объявлению «прерывание запоев». Стиве сделали какой-то укол и накачали через зонд раствором марганцовки, с чего Облонского торкнуло так, что он блевал без перерыва около часа. Потом его затрясло, пришлось укрывать всеми одеялами, пальто и куртками, что нашлись. Через час снова сделали укол. Галоперидол, кажется…
Облонский уснул мёртвым сном, проспал почти сутки, а в воскресное утро ничего не помнил. Дарья дала ему выпить таблеток, что оставил врач, но Стива вопреки обещаниям нарколога не заснул.
Через сутки Облонский, весь фиолетово-зелёного цвета, стоял в дверях, глядя на зад Долли.
— Слушай… — Дарья, полоскавшая в ванной бельё, вздрогнула, но не разогнулась, испугалась почему-то. — Даш… У нас деньги есть?
— На что тебе? — продолжая стоять раком, зло огрызнулась Дарья.
— Мне это… Поправиться маленько…
— Поправиться?! Ты что, хрен собачий, ни черта не помнишь, что ли?! — Долли еле разогнулась, потирая поясницу, она злилась, но при одном взгляде на мужа её страх вырос как ядерный гриб. Стеклянные глаза, всклокоченные волосы, щетина, руки, болтающиеся где-то на уровне колен.
— Не ори! Чё ты разоралась? Деньги давай!
— Деньги тебе?! Вот! — Облонская, не успев подумать, сунула мужу под нос мыльный кукиш.
— Ах ты дрянь! — Стива неожиданно для себя самого с размаху съездил жене по морде кулаком.
— А-а-а!!! — Долли закричала, пытаясь закрыться от сыплющихся на неё ударов.
— Где деньги?! Деньги где?!! — орал ничего не соображающий Стива.
— Не дам!! Детям жрать нечего!!! Тане в сад надо пластилин покупать, краски!! — Долли вопила, лёжа на полу и закрывая руками голову, ничего не соображая от ужаса.
— Какой ещё пластилин?! Я сказал — давай деньги!! — Стива ничего не видел, в глазах стоял красный туман.
Он пинал жену ногами. Гришка поднял рёв, Таня с выпученными глазами, белым как мел лицом, залезла на табуретку и пыталась открыть дверь. Ничего не получалось, у девочки тряслись руки, её спина покрылась холодной испариной.
— Вниз тяни! Таня, вниз тяни! Пимпочку чёрную — вниз! — Долли увидела, что дочка пытается убежать.
— Куда?! — Стива обернулся и сквозь застилавший ему глаза туман увидел, что кто-то хочет выбраться из квартиры.
Кто это? Таня? Нет… Таня в детском саду… Значит, это Долли… Она пытается убежать с деньгами… А почему она такая маленькая? Это же Анька! Ничего не видно — в глазах мутно…
— Анька, сука! Мать убила! Задушу! Убью!!! — Облонский схватил на кухне табуретку и рванул на неясный силуэт, замахнувшись со всей силы. Раздался дикий детский крик. Потом яростный женский вой.
— Па-а-а!!!! — всё стихло одновременно.
Таня хрипела, держась за горло. Отец рухнул у её ног, удар табуреткой пришёлся в дверь, обломки «орудия» валялись вокруг. Долли стояла как истукан, тупо глядя на неподвижное тело мужа и держа в руках горлышко от разбившейся зелёной бутылки. Той самой, из которой они пили шампанское в день смерть Анны Аркадьевны. Тёмные толстые осколки лежали на теле Стивы.
[+++]
Вытянуть из Тани хотя бы слово было невозможно ни уговорами, ни угрозами. Более того, когда Долли попыталась на неё крикнуть, девочка упала в обморок. Дарья подумала было о разводе, позвонила в агентство, спросила, на что они могут рассчитывать при размене квартиры. Ей сказали, что максимум — это две ужасные комнаты в коммуналках, где соседей человек этак пять-шесть. Облонская сначала разревелась, но потом, как истинно русская баба, приняла решение лечить мужа.
Открыла бесплатную газету на предпоследнем развороте. Всё печатное пространство занимала реклама «лечения алкоголизма, наркомании и ожирения». Долли пробежала глазами по нескольким сотням убористых строчек: «выведение из запоев, прерывание запоев, лечение алкогольной зависимости и т. д.» Облонская вздохнула, и ей почему-то стало спокойнее — раз столько народу этим занимается, значит, всё это очень много кому нужно. Наконец она выбрала строгое объявление в чёрной рамочке, которое гласило, что институт исследования резервных возможностей человеческого организма проводит снятие алкогольной и наркотической зависимости в кратчайшие сроки. Долли вздохнула и набрала номер.
— НИИ резервных возможностей человеческого организма, — ответил на том конце провода милый, если можно так сказать, даже смазливый голос какой-то барышни.
— Здравствуйте, — Дарья заранее напряглась. — Я хотела бы у вас узнать, сколько стоят ваши услуги и какие вы даёте гарантии.
— Простите, а что конкретно вас интересует? — барышня нисколько не смутилась тоном Облонской. Жёны алкоголиков вызывали у секретарши НИИ сочувствие и неизменное ощущение собственного превосходства. Вот её муж — не только не пьёт, но даже и не курит, а если бы начал вдруг пить (курить ещё ладно) — она бы немедленно с ним развелась.
— Ну, у вас тут написано — снятие алкогольной зависимости.
— А… — барышня как будто сама только что вспомнила, чем занимаются в их конторе, и затарахтела: — У нас проводится комплексное лечение больных алкогольной зависимостью, которое включает в себя гипнотическое воздействие, осуществляемое специалистами-психиатрами, врачами, имеющими соответствующее образование, кроме того, в адаптационный период мы подкрепляем воздействие препаратами, вызывающими стойкое отвращение к алкоголю. Кроме того, данное воздействие осуществляется в согласовании с православными канонами, наши действия очень одобряются церковью.
— Да? То есть у вас не какое-то там кодирование? — степень доверия Долли к НИИ сразу повысилась. — У вас нормальные врачи работают?
— Да, у нас работают только врачи, никакого там, как везде, знахарства, — фыркнула барышня. — У нас проводится направленное гипнотическое воздействие на опредёленные участки головного мозга, несущие ответственность за алкогольное привыкание.
