Сокол вцепился в крючок своим маленьким сильным клювом...
Два фута...
— Хорас! — закричал Уэст. — Давай же! Ты можешь это сделать. Мы с тобой дома тренировались.
Один фут...
Они с Винни Пухом высовывали головы над поверхностью зыбучего песка. Шесть дюймов...
— Дыши глубже, Винни Пух, — посоветовал Уэст.
Они оба вдыхали столько кислорода, сколько могли захватить.
Хорас продолжал клевать крючок. Он не поддавался.
В колодце потолок соприкоснулся с песком и толкнул Уэста и Винни Пуха под поверхность песка, как под воду... но тут Хорас как следует ухватился за крючок клювом и... поднял его!
Реакция была незамедлительной.
Огромное ведро прокатилось по шарнирам, подставило свой пустой зев под каскад воды.
Ведро немедленно начало наполняться. Потяжелев, оно стало опускаться на цепях, а шкив принялся толкать потолок колодца наверх и оторвал его от зыбучего песка.
Уэст и Винни Пух вырвались из песчаного плена, судорожно хватая ртами воздух,
Затем они ухватились за две перекладины, расположенные ближе к выходу, и вместе с потолком поднялись наверх.
Потолок, поднятый с помощью водяного механизма, вернулся в исходное положение, а Уэст с Винни Пухом неожиданно оказались подвешенными напротив выхода. Там сейчас сидел Хорас и торжествующе смотрел на Уэста.
Уэст спрыгнул вниз, присел рядом с птицей и угостил сокола его любимым лакомством — крысиным кормом.
Хорас мигом его склевал.
— Спасибо тебе, друг мой. Отличная работа, — сказал он. — Ты спас нас. Имхотеп не предполагал, что у грабителей будут такие верные друзья. А теперь поскорее уберемся отсюда.
Они вышли через вход жрецов — Уэст, Винни Пух и Хорас.
Через десять минут они появились из неприметной горной расщелины. Пустой склон смотрел на такую же пустую унылую долину. Располагалась она в Иране, вдали от иракских водопадов.
Здесь было так неуютно, так мрачно, что ни одному человеку не вздумалось прийти сюда за две тысячи лет.
Уэст замер: его поразила одна мысль.
Нигде не было видно Мустафы Саида.
Куда он подевался? Что если вызвал своих дружков-террористов и попросил их забрать его отсюда?
Возможно, Саид подал сигнал, когда они остановились возле его пещеры в Саудовской Аравии, где он когда-то скрывался. Уэст помнил, что Саид прихватил другие вещи, когда они там находились, и среди них была красивая шкатулка из агата, заполненная мелким песком.
Он подумал, что Саид подал сигнал об их местонахождении, когда они летели в Ирак. Уэст раньше думал, что их выдал Каланча — сообщил о них израильтянам.
Но то, что сказал Мститель Каланче при встрече, заставило Уэста в этом усомниться. Когда израильтяне появились, первое, что сказал Мститель, обращаясь к Каланче: «Прошу прощения за то, что столь внезапно вас удивил».
Выходит, Каланча не знал о прибытии команды Мстителя.
Израильтяне шли по его следу, а он не знал. Теперь Уэст верил, что израильтяне следовали за Каланчой с помощью какого-то жучка. Возможно, Каланче зашили под кожу какой-то чип, а он об этом и не догадывался.
Сигнал с «Галикарнаса» мог быть послан и Саидом. Что, если это террорист предупредил союзников о своем местонахождении? Уэст, правда, в этом сомневался.
У него была другая теория о сигнале предателя. Теория, от которой становилось тошно.
Но в данный момент его беспокоило то, что, вызволив Саида из Гуантанамо, он подверг мир ужасным испытаниям.
Саид не собирается бросать погоню за Солнечным камнем, тем более сейчас, когда он знает, где может находиться последний фрагмент. И ждать осталось совсем недолго. Террорист не вышел из игры. Он появится ближе к концу.
Уэст связался по радио с Небесным Монстром и договорился, что «Галикарнас» сядет на плоской площадке в конце долины. Они с Винни Пухом придут туда пешком.
Они не заметили одинокой фигуры, скорчившейся на холме.
Не видели, что эта фигура следовала за ними на безопасном расстоянии.
Двадцать пять минут спустя Уэст с Хорасом и Винни Пух поднялись на погрузочную платформу «Галикарнаса», грязные и исцарапанные.
Уэст расхаживал по салону, размышляя вслух. Винни Пух и Небесный Монстр молча смотрели на него.
— Джуда знал о каждом нашем шаге, — сказал он. — Мы приехали в Судан, и он туда вскоре явился. — Прибыли в Тунис, и он тут как тут. А в Кению — черт побери! — он приехал раньше нас. Поджидал нас. А теперь и Ирак...
— Похоже, он реагировал на жучок, — предположил Винни Пух. — На радиолокационный маяк.
Уэст закусил губу, вспоминая слова, сказанные Джудой: «Я иду следом за тобой, Джек. Нет места на Земле, где ты мог бы от меня спрятаться».
— Думаю, что все это время у кого-то из нас был радиолокационный маяк.
— Что? Как? У кого?
Уэст сурово смотрел на Винни Пуха.
— Четыре пропущенные дня, Винни Пух. Четыре дня, выпавшие из моей жизни.
— О чем ты говоришь, Охотник? — недоуменно спросил Небесный Монстр.
— У Саида на шее был чип. Американцы на Кубе имплантировали его, чтобы в любой момент знать, где он находится. Я не могу поручиться за четыре дня моей жизни, Винни Пух, четыре дня, когда я был в руках американцев.
Уэст встал, схватил цифровой спектральный анализатор. Таким детектором он искал чип в шее Саида.
Включил его и провел им по всему телу Винни Пуха. Ничего. Жучков нет.
Следующим был Небесный Монстр. Тоже ничего. Как и ожидалось.
Уэст посмотрел на обоих... А потом повернул детектор на самого себя, провел по всему телу. Ноги: ничего. Живот: ничего. Грудь: ничего.
Потом он подвел прибор к голове, и прибор запищал.
Винни Пух и Небесный Монстр открыли рты.
Уэст зажмурился, проклиная себя.
Все это время он думал, что среди них есть предатель. Больше всех он подозревал Каланчу или Саида, но оказалось, что предателями были не они.
Это был он сам.
Он каждый раз приводил за собой американцев.
Четыре дня его жизни: эти четыре дня он провел в американском госпитале после несчастного случая во время учений в Коронадо.
В эти дни американцы вшили в него микрочип и следили за ним все последующие годы.
Зачем? Кто знает? Может, потому, что он обладал талантом, а может, потому, что они следили за каждым, другом или врагом — неважно.
Уэст не мог в это поверить. Австралия была союзницей Америки и вот как с ней обошлись американцы. Америка, похоже, обращается со своими союзниками точно так же, как и с врагами. Нет, все проще: Америка относится ко всему миру как к потенциальному врагу.
