Максу вскоре надоело чувствовать себя человеком второго сорта из-за незнания французского. Его гордость была оскорблена, он вернулся в гостиницу и засел за учебники. Последние достижения создателей программ виртуальной реальности, несомненно, упростили изучение основ иностранного языка. Всем известно, что лучший способ выучить язык — это жить среди его носителей. Лингафонный шлем виртуальной реальности давал прекрасную возможность сделать это. Макс много дней провел в шлеме, снова и снова посещая boulangeries,[6]заказывая cafe au lait[7]и покупая автобусные билеты.
ДЕНЬ В ПРОВАНСЕ
Отправляясь с Розали на юг, Макс уже мог гордиться своими новыми навыками и настаивал на том, чтобы пользоваться ими при проведении переговоров.
— Vous avez une chambre pour la nuit, avec une sale de bain?[8]— спросил он, продемонстрировав превосходную галльскую интонацию и активно жестикулируя. Но, как оказалось, напрасно. Конечно, Макс был очень хорошим актером, но даже он не мог изобразить номер с ванной.
— Мне очень жаль, — ответил ему на превосходном английском служащий гостиницы. — Я не говорю по-французски.
К своему великому огорчению, Максу пришлось договариваться о маленькой прелестной комнатке по-английски.
Отдохнув в номере, а затем еще раз, но в другой позе, они отправились гулять по деревне. Здесь было не так интересно, как они надеялись, потому что передвигаться пришлось по узким, душным и пыльным биотуннелям. Прованс, уже давно отбросив показную заботу о сельском хозяйстве в пользу туризма, не мог позволить себе орбитальную защиту от солнца.
Поняв, что на улице так же жарко и душно, как в помещении, Розали предложила заскочить куда-нибудь выпить. От таких предложений Макс никогда не отказывался, и они заглянули в маленький паб в стиле кокни под старым добрым английским названием „Dog & Duck“.
— Deux verres de vin rouge, s'il vous plait,[9]— уверенно сказал Макс.
И снова встретил непонимающий взгляд.
— Макс, здесь никто не говорит по-французски, — объяснила Розали. — Это Прованс. Здесь все уже больше пятидесяти лет говорят по-английски. — Она заказала две пинты пива, и они сели за столик в прокуренной, но уютной комнате.
ПРЕДЛОЖЕНИЕ ПО ВСЕЙ ФОРМЕ
Макс казался смущенным, немного застенчивым. Он явно что-то задумал.
— В чем дело, Макс? — поинтересовалась Розали.
— Да так, ничего, — сказал он. — В смысле, ну, ты понимаешь, это просто нерешительность… Знаешь, когда-то что-то для тебя очень важно, а для меня это важно… Я подумал, ну, в общем, ты выйдешь за меня замуж?
Розали такого совершенно не ожидала. Ее глаза расширились от удивления, а лицо залила густая краска. Обычно зеленое с красным сочетается плохо. Исключение составляют яблоки, а также лицо Розали в тот момент по крайней мере, так показалось Максу. Глядя в ее глаза, он понимал, что никогда раньше не видел такой замечательной девушки. Чувствуя, что не произвел должного впечатления, а точнее, не добился нужного ответа от дивно красивой Розали, Макс встал на одно колено и предпринял еще одну попытку.
— Розали, я люблю тебя. Я отдам жизнь, чтобы только быть с тобой. Твои глаза словно изумруды, а твоя кожа, когда ты так не краснеешь, напоминает слоновую кость… с веснушками. Ты веришь в правильные вещи, а голос у тебя сладкий, словно ирландский ликер, ты умеешь драться и стрелять, я люблю тебя, и ты должна выйти за меня замуж. — Макс помолчал, затем страстно добавил: — Je t'aime.[10]
— Макс, господи помилуй, — произнесла ошарашенная Розали. — Это так… так неожиданно… Ты должен дать мне время подумать.
— Конечно, конечно. Я понимаю.
— Хорошо, я подумала. Я выйду за тебя.
В тот же вечер, за праздничным ужином, состоявшим из традиционного прованского ростбифа и йоркширского пудинга, а также пудинга с патокой и сладкого крема на десерт, они обсудили свадебные планы.
— Будут только близкие друзья, — твердо сказал Макс. — Это будет настоящая свадьба, а не голливудское шоу. Мы арендуем только один большой суборбитальный самолет. И не больше, согласна? Максимум двести пятьдесят гостей из Америки. Конечно, многие очень дорогие мне люди обидятся, но я ведь не на них женюсь, верно? И никакой прессы! Только люди, лично приглашенные нами. Два журнала, два таблоида и, разумеется, сколько угодно журналистов из редакций крупных газет, которые захотят опубликовать об этом материал. Так, дальше, кому ты хочешь поручить шить платье? Я думаю, будет очень мило, если мы воспользуемся услугами дублинского дизайнера.
— Макс, — сказала Розали. — Я преступница, я числюсь в розыске в Америке и Европе. Если мы поженимся, свадьба должна будет пройти в полной тайне. Мы не можем пригласить ни прессу, ни американских гостей.
— Никого? — спросил Макс, слегка сбитый с толку.
— Боюсь, именно так, если только ты не хочешь провести первую брачную ночь за компанию со мной в полицейском участке.
— Ладно, значит, никого. Только мой агент и пиар-агент. Черт возьми, это дико.
— Никого, Макс, даже твоего агента и пиар-агента. Если честно, их-то в первую очередь нельзя звать.
Макс задумчиво жевал кусок синтетической говядины. Мясо было мастерски сдобрено самыми вкусными ароматизаторами, но вкуса Макс все равно почти не чувствовал. Он пытался представить себе, каково это — пойти на такой ответственный шаг, как свадьба, без своего агента и пиар-агента. Кто будет заниматься журналистами? Фанатами? Полицейскими? Его матерью? Затем до него дошло, что всех этих людей тоже не будет.
— Ты действительно хочешь, чтобы я женился один? — спросил он.
— Ну, не совсем. Я тоже должна присутствовать.
— А разве без прессы брак будет законным? В смысле, я думал, что они обязаны присутствовать.
Розали ободряюще сжала руку Макса.
— Все будет в порядке, Макс. Не нужно беспокоиться. Люди постоянно совершают поступки, которые не были предварительно организованы их агентами и пиар-агентами. Знаешь, у большинства людей вообще нет агентов и пиар-агентов.
У Макса было смутное подозрение, что так оно и есть, но, пробыв восемь лет суперзнаменитостью, он с трудом мог представить себе такое. Однако он наконец согласился с Розали.
— Ладно, на площади есть церковь, давай постучимся к падре.
— Ты что, с ума сошел, Макс? Это же Прованс!
