— Попробуйте снова.
— О-о-ох!! Пиччи?! Едва воскресив, вы хотите погубить меня? — Алые прожилки выступили на белках глаз дракона. — Погодите. Давайте подумаем вместе. Должен быть выход.
Алена что-то прошептала Никтошке.
— Ты не так все делаешь, Печенюшечкин! — заявила она. — Смотри!
Слон обхватил девочку хоботом и поднес к груди сидящего исполина. Когти дракона спрятались в подушечки пальцев. Мягкой лапой он бережно прижал Аленку к себе. Всем боком, ухом, щекой она утонула в нежной мягкой шерсти, слушая, как гулко и ровно стучит новое сердце Дракошкиуса.
— Вот теперь вспоминай! — важно скомандовала Алена.
— Ни в коем случае! — всполошился Печенюшкин. — Минуточку!
Обезьянка подняла лапу, и в нее метнулся гибкий металлический кабель в оплетке изоляции, уходивший другим концом в ближайший угол мастерской.
— Это болеотвод! — Пиччи надел на запястье петлю из блестящей проволоки. — Ты, Аленушка, умница, спасибо, но с жизнью расставаться ни к чему. Никтошка! Подними хобот!.. Ах, нет, отойди в сторону, ты же резиновый! Лови хвост, Алена! Держись! Обеими руками!
Хвост обезьянки удлинился, завился в пружинистую спираль и, распрямившись, как выстрелив, обвил кисти рук девочки пушистым клубком.
— Запускай мысли! — разрешил Печенюшкин. — Мурлыка Баюнович, раз, два, взяли!
С легкой опаской дракон сделал новое усилие. Синеватый пар, выходя из ушей, заклубился над его головами. Тела Дракошкиуса, Алены и Пиччи-Нюша сотрясала вибрация. Кабель задергался на полу, словно рассерженная змея…
— Вспомнил!.. — закричал воскресший. — Виват, Аленка! Ура-а-а!
Руки и лапы расцепились. Исполнивший свое предназначение болеотвод втянулся в угол. Пиччи с Зайкиной-младшей вернулись на прежние места и замерли в ожидании. Один Никтошка недовольно хмурился.
— Магический перстень Базилевса! — громогласно произнес дракон. — Золотое кольцо, печать из бирюзы с резным скорпионом… — Лиза с Аленкой подскочили, разинув рты, уставились друг на друга. — На внутренней стороне гравировка «ДБ» — монограмма дяди. Слова заклинания: «Как пух с тополей, как…»
— Достаточно! — быстро перебил Печенюшкин. — Волшебное заклятье нельзя произносить без нужды. Может потерять силу.
Лиза, сорвав кольцо с пальца, близоруко щурилась. Алена деликатно перехватила талисман, заглянула внутрь…
— Я узор не разбираю! — пожаловалась она. — Пиччи! Дракошкиус! Неужели оно? Его же Лизке насовсем подарили!
— Какое счастье! — воскликнул дракон, рассмотрев перстень. — Это дар судьбы! Много лет назад, не зная истинного назначения кольца, я преподнес его Кларе-Генриетте. Где бы мы сейчас разыскивали кобру?..
— Ну, я-то, положим, догадываюсь, где, — тихо пробормотал Печенюшкин. — Долго искать не пришлось бы… Лизок, дашь поносить? Напрокат.
— Оно, между прочим, работает! — Лиза все еще не верила в случившееся. — Жаль, я сама не видела. Расскажи, Алена!
Аленка рассказала.
— Это побочное назначение, — кивнул Дракошкиус. — Я знаю о нем. Открыл случайно. Потому и вручил кобре. В ознаменование заслуг перед страной. Тогда я был еще новоиспеченным Великим Магом. В Фантазилье такое свойство у перстня неудивительно. Кто бы подумал, что оно — всего лишь маскировка истины!
— Нам везет! — обрадовался Лампусик. — Осталось найти Тыщенцию Кувырк. Ведите нас, фантмейстер!
— Легко сказать, — поморщился Печенюшкин. — Я же изгнанник. Воля народа и моя клятва — покинуть эти стены не могу. Разве что… — он сделал паузу в сомнении, — колдунья появится здесь сама…
Услышав команду Фурианы, Сморчков облегченно вздохнул, оттолкнулся и полетел в пропасть. Глубоко внизу он замедлил падение, немного не достигнув дна, и спрятался в стороне, за нависающей глыбой поросшего мхом камня. Высокий, наклонно росший кустарник, сквозь кроны которого пролетел Сморчков, помешал даме в черном увидеть приземление князя.
Фуриана не рассчитывала, что пылкий ее жених разобьется всмятку. Заморочкин раздражал колдунью, хотя бы временное его отсутствие давало все же передышку. Между тем время шло, и с каждой минутой таяли надежды, а беспокойство нарастало.
Дама в черном уже собралась покинуть выступ горы, сидя на котором напоминала издали мрачную фигуру грифа. Неожиданный, едва слышный скрежет в глубине скалы прозвучал для нее божественной музыкой. Бур работал тихо. Шум почти не увеличился, когда ближайший к Фуриане камень треснул, брызнули в стороны осколки, и заостренная, сине-багровая верхушка сверла появилась наружу.
Желтый берет расцвел над отверстием. Десантник хотел выбраться весь, но плечи мешали ему. Фуриана жадно подалась к Косоголовому.
— Приказ выполнен на шестьдесят семь процентов, — выдохнул бурильщик. — Около трех десятых я округлил, простите, любовь моя. Двое уничтожены. Это девчонки. Третий не поддается — это дракон. У негодяя крепкие крылья — ни царапинки… Собственно, все остальное не слабее. Почему-то он оказался ближе к входу, чем вы…
— Молчите, — шепнула дама в черном, помня о коварном Сморчкове. — Я лезу к вам. Пол далеко?
— Метрах в трех. Прыгайте, я подхвачу вас. Сожму в объятиях… — желтый берет утонул в дыре.
Фуриана простерла над отверстием руки, затем подняла их вверх, сомкнула ладони и, солдатиком, бросилась, как в воду, в темноту пещеры. Едва исчезла колдунья, дыра в камне заросла.
Князь Сморчков-Заморочкин, обладавший собачьим нюхом, все-таки опоздал. Поднявшись с другой стороны скалы, он достиг выступа за площадкой почти к самому концу разговора. Не раздумывая, Сморчков бросился в дыру вслед за Фурианой. С размаху ударившись лбом о камень, чародей взвыл и, подпрыгнув, словно мяч, болтая руками и ногами, полетел в пропасть снова.
Глава шестая СТАНЦИЯ ПЕРЕД ПРЕИСПОДНЕЙ
«У нас есть все, кроме ума и денег…»
Фразу эту лет двести назад частенько бормотал Кильдым Шалманов, ближайший подельник Сморчкова в разбойничьей шайке. Деньги в удалой ватаге точно не задерживались. Что касаемо ума, видно, и его недоставало у горячего, вспыльчивого Кильдыма. Доверившись Пимену во хмелю, после удачного грабежа, той же весенней ночью он успокоился навеки с разбитым тяжелым кистенем черепом. Разбойники нашли тело часового утром, неподалеку от лагеря, на заснеженной, в черных редких прогалинах, поляне. Сморчков в это время был уже далеко.
«…Все, кроме ума и денег…» — Князь Сморчков-Заморочкин мерял шагами тайное убежище во дворце. Находясь во власти тяжелых неотвязных мыслей, он смутно помнил, как добрался сюда от Драконьей пещеры. «Деньги — сор, их давно нет в Фантазилье. Бог наказал меня, лишив ума. Вылез раньше времени, поторопился. Бежать, находясь на вершине власти! Немыслимо!..»
Нюх говорил о том, что исчезать надо срочно. Отход на всякий случай был заранее подготовлен. Люк под флорентийским ларем вел в подземный ход, выходящий на поверхность далеко за городом. Не запачкав рук, Сморчков вырыл его сам, пользуясь недавно обретенным могуществом.
