— Да. — Оксана подошла к ним и тоже поцеловала Маргошу, в висок. — Ты ужасно красивая, знаешь? Тебе идет материнство.
Девушка от неожиданности даже засмеялась.
— Мам…
— Я привезла тебе «кенгуру», рюкзачок такой, для малюток…
Маргоша слушала мать, прислонившись головой к плечу Дениса.
— Погода хорошая, — продолжала Оксана, — давай оденем Оксаночку и все вместе поедем в ресторан. Или ко мне… — она быстро взглянула на Дениса, — на дачу…
— Я страшно голоден. Лучше в ресторан, — так же быстро ответил Денис и тут же почувствовал, как чуть отстранилась от него Маргоша.
— Мам… Давай дома что-нибудь приготовим… как будто мы все вместе живем… — Она слегка улыбнулась и тише договорила: — Как бы… семейный ужин…
Оксана тут же с энтузиазмом воскликнула:
— Давай! Просто отличная мысль!
Маргоша грустно посмотрела на мать.
— Я здорова, мам. Поехали… — она перевела взгляд на Дениса, — в ресторан.
Денис покрепче обнял Маргошу, та снова прижалась к нему. Оксана сидела в кресле и смотрела на них со сложным чувством — то ли радоваться, то ли ревновать… И считать ли это победой… Да и нужна ли ей теперь такая победа?.. Она резко встала:
— Тогда пошли! Я вам сейчас местечко одно покажу… Я там часто бываю. — Она увидела свое отражение в застекленной дверце книжного шкафа и выпрямилась, как ее учила тренер по фитнесу: плечи круговым движением назад и вниз, молниеносно втянуть живот, одновременно шею вытянуть вверх и царственно опустить взметнувшийся подбородок, чуть наклонив голову вбок. Заметив вопросительный взгляд Дениса, она улыбнулась. — Провожу важные переговоры. Место солидное.
Денис вздохнул, поднялся со скамейки. В парке было мало народу, хотя день, может быть, последний теплый день осени был тих и прекрасен. Он бродил по пустым дорожкам, разгребая ногами шуршащие, но еще крепкие листья, с удовольствием вдыхал чистый воздух, пахнущий прелой листвой, осенью, грустью, и ни о чем не думал.
Взглянув на часы, он повернул обратно и ускорил шаг. Глядя на краснеющие поверху клены, он не заметил, как задел паровозик, который какой-то ребенок катил за собой. Пластмассовый паровозик рассыпался, вагончики разлетелись по всей ширине дорожки. Мальчик лет пяти растерянно оглянулся, взглянул на Дениса и молча стал собирать вагончики.
Денис замедлил шаг, а потом вернулся и присел на корточки. Он взял два вагона и попробовал их соединить. Яркие вагончики из гладкой тугой пластмассы тихо звенели при каждом прикосновении. Денис вдруг вспомнил раннее Маргошино детство, мягкие блеклые пирамидки и очереди в пустом «Детском мире». Маргоша радовалась каждой новой невзрачной игрушке и долго сопела, гладя крупным пальчиком уродливых мишек и подслеповатых кривобоких неваляшек.
Мальчик смотрел, как Денис безуспешно пытался сцепить вагоны, потом молча взял вагончики у него из рук и ловко соединил, раздался мелодичный звук.
— Ничего себе… — покачал головой Денис. — Хорошая игрушка. У моей дочки таких не было.
Мальчик посмотрел на него, польщенно улыбаясь, и быстро собрал остальные вагоны.
— Ты что — один гуляешь здесь?
— С другом. Он младше меня. Мне пять, а ему только три с половиной. — Мальчик еще не выговаривал «р», поэтому вместо «три» у него получилось «тйи». — Я для него брал паровоз. Я уже большой, умею буквы писать.
— А читать?
— Да, — неуверенно ответил мальчик. — Но не все слова.
Денис улыбнулся.
— А где же твоя мама?
— Там, — показал мальчик Денису за спину. Денис обернулся и увидел невдалеке молодую женщину, которая, поставив ногу на край скамейки, поправляла застежку на легком ботинке. Заметив, что сын разговаривает с каким-то мужчиной, она чуть нахмурилась, распрямилась, помахала мальчику рукой:
— Даня, я сейчас!
Денис вздохнул. Высокая, изящная, с короткими каштановыми волосами, она чем-то неуловимо напомнила ему Алену. Такую, какой она была очень давно, много лет назад, в прошлой, как будто ненастоящей жизни. Какая, интересно, она была бы теперь… Он улыбнулся мальчику:
— Ты извини, что я тебе аварию устроил… Даня, да? Тебя так зовут?
— Да, Данила, — кивнул мальчик и посмотрел на Дениса серьезными темно-серыми глазами, с таким знакомым, горестным разрезом.
Что-то больно качнулось у Дениса в голове и застряло у виска. Этого не могло быть…
Денис перевел дух. Нет, конечно нет. Он смотрел на мальчика, а тот — на него.
— А как твоя фамилия, ты знаешь? — наконец спросил Денис, видя, что женщина сейчас подойдет к ним.
— Знаю.
— Скажешь?
— Нет. — Мальчик чуть-чуть, одними глазами улыбнулся.
Господи, да нет же, нет… Мало ли что может показаться…
— Ясно. Скажи мне, а как зовут твоего папу?
— Он погиб, — охотно ответил мальчик. — Он был летчик. — Чуть подумав, он добавил: — И сейчас его душа на небе. Он все время на меня оттуда смотрит. И когда я безобразничаю, он расстраивается. И еще когда маму не слушаюсь.
— Понятно… А как его звали? Не знаешь?
К ним подошла мать мальчика, слышавшая конец их разговора. Данила с некоторым беспокойством взглянул на мать и не очень охотно ответил Денису:
— Знаю…
Денис встал навстречу молодой женщине. Та, глядя только на Данилу, весело спросила:
— Маленькая авария?
Взглянув на Дениса, она на секунду застыла, затем быстро отвела взгляд, подняла откатившуюся часть паровозика, положила игрушку в маленький клетчатый рюкзачок и ласково подтолкнула ребенка:
— Не зевай. Низкий старт.
Данила вздохнул:
— И марш-два домой, да, мам?
— Вот именно.
Она решительно уводила ребенка.
Денис не знал, как остановить их.
— А…
Мальчик вдруг обернулся и сказал ему:
— Его зовут Денис, я вспомнил. Он в море погиб.
Его мать тоже обернулась и на ходу добавила, очень мягко и спокойно, с такой чудесной улыбкой и… очень знакомой… Нет… Нет же! Никогда у Алены не было такой счастливой улыбки, такого уверенного взгляда, не было таких легких кудрей и стремительной походки… Денис не отрываясь смотрел на нее, и ее слова доносились как будто через большое расстояние:
— Да. Там многие погибают, многие… летчики. Поэтому море так и называется… — Она сжала ручку сына, которую крепко держала в своей руке. — Помнишь как?
— Да, — ответил мальчик, — Мертвое.
Денис почувствовал, как сердце неприятно отяжелело и вдруг резко подскочило к горлу, не давая дышать.
