Марк подался вперед и приказал своему герольду:
– Труби общий сбор. Мы ни одного не оставим в арьергарде. Мы их всех обратим в бегство.
Герольд кивнул и поднес к губам рог. Он знал множество сигналов. В авангарде армии Марка взметнулись штандарты разных цветов и фасонов. Первыми выступили конники. Их боевые кони храпели и фыркали, били копытами, а кожа их седел поскрипывала. В седлах сидели рыцари, лица которых были закрыты забрал’Ами. Дальше следовали пешие солдаты, и их броня была едва ли легче, потому что состояла из многослойной вываренной кожи.
Марк повернул своего коня. Рыцари были его воинами, преданными ему и связанными клятвами верности, своими подвигами в мирное время и в войнах. Большинство же пеших солдат были людьми совсем иного сорта. Они могли иногда принимать участие в военных стычках, но их мало что связывало с господином. Это была пестрая, одетая в лохмотья толпа наемников, труд которых не был оплачен, и должников, освобожденных из камер долговой тюрьмы Эндшира.
Марк знал, что может их использовать только в простых операциях, и не пытался задействовать их в том, что потребовало бы доверия или особой сноровки. К тому же ему следовало подать им надежду на то, что они что-то получат за свое участие в столкновении.
– Осады не будет, ребята! – крикнул он. – Будем сражаться насмерть. Не отступать! Пехота следует за конницей, ни шагу назад. Кого бы вы ни убили, все, что на нем, будет вашим. Замок не грабить, только деревню. Но ее можете сжечь дотла. А главное… – Он надвинул шлем и рявкнул во всю глотку: – Соваж – мой!
Его конь попятился и встал на дыбы. Марк усмирил его взмахом руки. Кавалерия рванулась вперед, будто ею выстрелили из катапульты.
Войско Марка покатилось в долину.
В долине началось яростное сражение: сталь звенела, ударяясь о сталь, мечи вонзались в плоть, копья ломались о кольчуги, всадников опрокидывали с лошадей, и те, окровавленные, падали навзничь, их тела ударялись о землю с глухим стуком, от которого содрогалась земля. Конники смешались с пехотинцами, и началась рукопашная битва.
Марк заметил Соважа шагах в сорока от себя. Соваж только что оглушил одного из рыцарей Эндшира, сбив с лошади, и, увидев Марка, повернул своего огромного черного боевого коня. Он поудобнее устроился в седле и крепко натянул поводья. Глаза его неотрывно следили за Марком.
Марк улыбнулся. Гриффин посмотрел куда-то через его плечо и тоже улыбнулся.
Марк сорвал с себя шлем и проследил за его взглядом. Проклятие!
Он увидел сотни конных рыцарей. Штандарты Соважа развевались на ветру, а воины его катились с холма, направляясь к его войску. Это была целая армия. Соваж заманил его в ловушку.
Волны наступавших Соважа хлынули на его солдат как прилив на уже залитые штормом берега, с гиканьем, ржанием коней и звоном стали. Марк снова надвинул шлем на голову и, пришпорив коня, ринулся в середину побоища поближе к Соважу, который направлял своего коня то туда, то сюда, заставляя его поворачиваться и описывать круги на небольшом участке земли в ожидании Марка.
– Хорошо задумано, – сказал Марк, кивая в сторону новой волны, несущей смерть справа.
– Вы все будете уничтожены.
– Отзови их, – сказал Марк. – Нам надо поговорить. Гриффин уперся локтем в луку седла и подался вперед:
– Всех до единого.
– Я говорю серьезно, Гриффин. Отзови их, сдержи. У меня кое-что есть. Для Гвиневры.
С минуту Гриффин пристально смотрел на него, потом привстал в стременах и взмахнул рукой. Его личные телохранители и Александр поспешили к нему. Они двигались треугольником с такой стремительностью и силой, что воины противника расступались перед ними, будто разверзались воды моря. Все они окружили. Гриффина и остановились. Двенадцать копий было направлено прямо в голову Марка. Гриффин поспешно переговорил с Алексом и снова повернулся к Марку.
– Очередь за тобой.
Марк дал знак своему герольду, и тот протрубил отступление. Телохранители Соважа замахали штандартами, и через минуту бой прекратился. Обе армии отступили – каждая на свой склон холма, обрамляющего долину, – и бойцы остановились, тяжело дыша, взмокшие от пота, опустив оружие и наблюдая издали за фигурами в центре долины.
– Приведите сюда Гвиневру, – приказал Гриффин, продолжая буравить Марка взглядом.
Эдмунд повернулся, пришпорил коня и помчался к замку, на ходу призывая леди Гвин.
Гвин сидела в зале, помогая своим женщинам разрывать простыни на длинные лоскуты для повязок.
На столе, возвышавшемся в середине помоста, уже громоздилась гора постельного белья. С десяток женщин сидели за столом по обе стороны от нее, разрезая и разрывая простыни и переговариваясь шепотом. По всему залу разбрелись дети, но они не разговаривали и не играли.
Возле двери маячила стайка мальчиков – они набрасывались друг на друга с воображаемыми мечами и выглядели так, будто готовы выбежать и принять участие в обороне. Три пожилых рыцаря, уже вышедших из возраста бойцов, удерживали их, рассказывая истории о войнах и легенды о героях. О Ланселоте. О сэре Гавейне. О короле Ирландии, о полубоге и герое Кухулине.
Гвин распорядилась, чтобы принесли побольше еды и питья, но никто не притронулся к яствам. И все же она не собиралась экономить на еде. К чему? Осады не предполагалось.
Они победят, и экономить не понадобится. Или проиграют, и в этом случае она не собиралась оставлять Марку хоть что-нибудь, что созрело или было приятно на вкус.
Отдаленный грохот достиг ее ушей и побудил поднять голову. Он быстро приближался и становился все громче. И вскоре его услышали все находившиеся в зале.
Гвин поднялась на ноги. Сердце ее колотилось. Раздался повелительный голос:
– Откройте!
Снова грохот, потом послышалось конское ржание, эхом отозвавшееся от стропил и раскатившееся по огромному залу.
– Господи, помилуй! – выдохнула Гвин.
Покрытая пеной лошадь появилась у подножия лестницы. На ней сидел Эдмунд, оруженосец Гриффина.
– О нет, – прошептала она. – О, ради Бога! Только не Гриффин!
– Идемте, миледи! – крикнул Эдмунд. – Он вас зовет! Он схватил ее за руку и рванул к себе. Гвин оказалась в седле, и они галопом помчались к воротам.
По небу скользили темные тучи. Буря неумолимо надвигалась. В западной части неба сверкнула молния. Гвин бросила взгляд через плечо Эдмунда.
Поспеют ли они вовремя? И насколько скверно обстоит дело? Каким временем они располагают? Будет ли ее любимый еще жив?..
Она увидела его на коне напротив Марка.
Она крикнула в ухо Эдмунду, стараясь перекричать ветер:
– Я думала, он при смерти!
– Нет, миледи, – откликнулся Эдмунд, тоже стараясь быть услышанным. – Но он готов сразиться с Марком и убить его.
