Порылась в кармане в поисках ключей. Еще раз оглянулась через плечо, потом крадучись пошла по переулку, держась ближе к стене. Остановилась у расщелины между двумя домами, посмотрела на кондиционер. Моя сумка была на месте, на ней вырос сугроб. Продолжила путь, прошла под своим окном. В десяти ярдах от угла что-то заставило меня остановиться. Посмотрела себе под ноги.
Я стояла у чистого, не запорошенного снегом участка. Это была длинная черная дорожка мокрого асфальта. Я заморгала, глядя на нее. Почему инстинкт остановил меня здесь? И тут же поняла — это был след, оставленный автомобильными шинами. Стало быть, недавно здесь стояла машина. В крови закипел адреналин. Автомобиль, судя по всему, стоял здесь долго — вон и кучка окурков точно против места, где располагается окно водителя. Похоже, тут чего-то ожидали. Я быстро попятилась в тень, должно быть, и кровяное давление подскочило. След шин вел к улице Васэда. Там беззвучно мелькнули автомобили: снег заглушал шум двигателей. Кроме этих двух машин, больше мне ничего не встретилось. Я нервно вздохнула и посмотрела на окна старых полуразвалившихся домов. В некоторых из них горел свет, двигались тени. Все выглядело нормально. «Это ничего не значит», — сказала я себе и облизнула пересохшие губы. Снова взглянула на следы автомобильных шин. Это ничего не значит. Люди часто паркуют автомобили в переулках: в Токио так трудно найти уединение.
Снова осторожно пошла вперед, впритирку к домам, плечи сбивали снег с решеток на окнах нижнего этажа. На углу повернулась, посмотрела на входную дверь. Она была закрыта. Похоже, с тех пор как я ушла, ее никто не трогал — перед входом лежал чистый снег. Еще раз оглядела переулок. Хотя по-прежнему было пусто, я дрожала. Наконец поспешно вставила ключ в замок.
У Джейсона работал телевизор: из-под двери его комнаты пробивался дрожащий голубой свет. Площадка не освещена, так как медсестра разбила лампочки. В доме непривычно темно. Я медленно поднялась по ступеням. Вздрагивала, представляя себе кого-то, притаившегося в коридоре, выжидающего удобный момент, чтобы наброситься на меня. Поднявшись, постояла в тусклом свете, тяжело дыша. Нахлынули воспоминания о прошлой ночи. В доме тишина — ни скрипа, ни дыхания. Даже обычный шум деревьев в саду приглушен падающим снегом.
У меня застучали зубы. Я подошла к комнате Джейсона. Слышно было, как он дышит в шкафу. Звук натужный, какой-то булькающий. Когда я отодвинула дверь, его дыхание участилось.
— Джейсон? — сказала я шепотом. В комнате было холодно, в воздухе висел неприятный запах, напоминавший вонь экскрементов животного. — Ты меня слышишь?
— Да.
Я услышала, как он со стоном шевельнулся в шкафу.
— Ты говорила с кем-нибудь?
— Они уже едут, — шепнула я и перелезла через стол. — Но ты не можешь ждать, Джейсон, ты должен немедленно отсюда уйти. Медсестра снова придет.
Я встала рядом со шкафом, положила руку на дверцу.
— Я помогу тебе спуститься и…
— Что ты делаешь? Черт побери… Стой на месте! Отойди от шкафа.
— Джейсон, отсюда надо уходить.
— Думаешь, я глухой? Я все слышал. А теперь отойди от чертовой двери.
— С места не тронусь, если будешь кричать на меня. Я пытаюсь помочь.
Джейсон раздраженно простонал, и я услышала его лихорадочное дыхание. Спустя несколько мгновений он приставил рот к двери шкафа.
— Слушай меня. Слушай внимательно…
— У нас нет времени…
— Я сказал: слушай! Иди на кухню. Под раковиной есть тряпки. Принеси как можно больше, и полотенца из ванной тоже — сколько сможешь.
Он старался приподняться. Из шкафа на пол натекла лужа чего-то липкого, смешанного с волосами, сверху застыла пленка. Я не могла отвести глаз от лужи.
— Потом сними с крючка мою сумку. А чемодан? Он все еще за дверью?
— Да.
— Достань все из чемодана, а потом выключи везде свет и выйди из дома. Об остальном я позабочусь сам.
— Выключить свет?
— Это тебе не спектакль. Не хочу, чтобы ты на меня смотрела.
«О боже, — подумала я, перелезая через стол в коридор, — что она с тобой сделала? Не то же ли, что с Бизоном? Он умер. Бизон умер из-за того, что она сделала». Ставни были открыты, в саду по-прежнему валил снег. Большие серые хлопья, величиною с кулак, кружили и слипались друг с другом, тени от них скользили по полу. На дереве мотался полиэтиленовый мешок, отбрасывал на стену длинную тень, похожую на фонарь. Я не помнила, чтобы в доме когда-нибудь было так холодно. Казалось, воздух смерзся в куски. В кухне я набрала охапку тряпок, а в ванной — полотенца. Неуклюже перелезла через стол.
— Положи их возле шкафа. Я сказал: не смотри на меня!
— А я сказала: не кричи. — Я снова выбралась в коридор, подтащила чемодан к двери, подняла его на стол и столкнула на пол. Потом нашла на крючке его сумку — она висела под пальто. Пока раздвигала в стороны пальто и жакеты, прислушивалась — не едут ли по переулку машины. Мне все время представлялась медсестра. А вдруг она стоит возле дома, смотрит на окна и думает, как бы ей…
Я вдруг остановилась.
Сумка Джейсона.
Я замерла, глядя на нее. Под моим пальто вздымались и опадали ребра. В голову пришла странная мысль. В доме было тихо, лишь потрескивали от холода доски пола да слышалась приглушенная возня Джейсона в шкафу. В тот вечер, выходя с вечеринки Фуйюки, он нес на плече эту сумку. Словно в трансе, я смотрела на уходящий в темноту длинный коридор, развернулась на деревянных ногах и уставилась на дверь в его комнату. «Джейсон? — подумала я, и кровь застыла в жилах. — Джейсон?»
Я задумчиво смотрела на сумку. «Послушай, — сказал он, когда после вечеринки вошел в мою комнату. Он держал сумку, я точно это помнила. — Каждому из нас есть чем поделиться. Я покажу тебе кое-что, что тебя наверняка обрадует». Я уже не думала о стоящей в переулке медсестре. Вместо этого вспомнила, как она торопливо шла мимо черного бассейна с отражавшимся в нем небом. Над ее головой вспыхивали красные лампочки тревожной сигнализации. Когда у Фуйюки начался приступ удушья, Джейсон не вышел вместе с Огавой. За несколько минут, в общей суматохе, могло произойти что угодно.
Осторожно, болезненно, дюйм за дюймом, расстегнула на сумке молнию и сунула внутрь пальцы. Нащупала пачку сигарет и пару носков, засунула руку глубже — ключи и зажигалка. В углу сумки было что-то мягкое. Я остановилась… что-то меховое и холодное, размером с крысу. Я замерла, кожа покрылась мурашками. Джейсон? Что это? На ощупь это было похоже на шкуру мертвого животного, и тут ко мне пришло воспоминание. Я вздохнула, вытащила предмет и посмотрела на него с тупым удивлением. Это была фигурка медведя высотой около пяти дюймов. В носу у него было кольцо на плетеной красно-золотой тесемке. Как только я его увидела, тут же вспомнила, что у Ирины пропал медведь. «Он странный, — говорила она. — Он смотрит нехорошее видео, и он ворует. Знаешь что? Украл моего медведя, перчатку и даже фотографию бабушки с дедушкой…»
