class="p1">«И не только ради наших прегрешений и проступков перед Богом, но особенно за отчаяние и маловерие попустил Бог на твоих прародителей и на всю нашу землю окаянного Батыя, который пришел по-разбойничьи и захватил всю землю нашу, и поработил, и воцарился над нами, хотя он и не царь и не из царского рода. Мы ведь тогда прогневили Бога, и он прогневался на нас и наказал нас, как чадолюбивый отец, по словам апостола: „Кого любит Господь, того он наказывает; бьет всякого сына, которого принимает“»[418].
Другой аспект «Послания» – это обоснование справедливости борьбы с Ордой и необходимости для князя вести себя решительно, в основе которой лежит анализ татарской этнообщественной системы, познаваемой через природу власти хана Ахмата. Вопросы внутриполитического развития Русской земли также дают оценку власти Великого князя в ветхозаветных категориях и указания на необходимый для него способ поведения в конкретных обстоятельствах. Этот способ действий проистекает из результатов происходившего во второй половине XV – начале XVI в. «осмысления русского государя как единственного правого, во-первых, является отождествлением московских государей с библейскими царями, указывает на их вселенскую миссию единственных в мире праведных правителей последнего в мире богоизбранного народа, „Нового Израиля“»[419]. И, наконец, «Послание» содержит описание неизбежных в рамках провиденциализма последствий торжества «Руси – Нового Израиля» над его самым важным противником. В сочетании этих трех сюжетных линий происходит не только подведение итогов многолетнего осмысления природы отношений Руси и Орды, но указание на дальнейший верный путь для Русской земли после ее окончательного освобождения из «плена».
Конкретное содержание «Послания» и его внутренние цепочки аргументации подробно проанализированы в работах российских историков, и мы не будем на этом здесь подробно останавливаться[420]. В его тексте мы видим, что вся система доказательств выстроена с опорой на сформированные к тому времени основные положения концепции Богоизбранности Русской земли. Она для Вассиана является «Новым Израилем», находящимся в «плену» у «фараона», в роли которого выступает в конкретных исторических обстоятельствах хан Ахмат. Именно на этой аналогии основан и призыв к Великому князю отказаться от предрассудков по поводу того, что военное противостояние ордынскому хану было бы нарушением некой «клятвы», данной Орде предками Ивана III.[421]
Должное, по мнению Вассиана, поведение Ивана III в конфликте с Ахматом проистекает из того, что именно он является политическим и духовным владыкой, поставленным Богом во главе народа избранного им (богом), народа – Нового Израиля, который должен выполнить волю этого избранного народа «к полному освобождению от иноземного и иноверного порабощения»[422]. Если поместить «Послание» в контекст использования русской книжностью ветхозаветных аналогий, который проанализирован в рассмотренной ранее монографии Н. Ефимова и ряде других работ, можно предположить, что Владыка Вассиан использует концепцию, которая к тому моменту уже является центральным элементом самосознания аудитории этого документа.
Поэтому «Послание на Угру» не просто продолжает традицию рассмотрения наиболее важных исторических переживаний русского народа в категориях, основанных на буквальной аналогии с древним Израилем. В соответствии с требованием времени, оно суммирует наследие, созданное за 500 лет с момента принятия христианства применительно к проблеме, от решения которой зависит судьба русской государственности. И не случайно, что итог своим рассуждениям о политических отношениях Русской земли и Орды епископ Вассиан подводит прямой отсылкой к судьбе противников древнего Израиля, которых «милосердный Господь» в милости своей «поработит» избранному народу.
«Если мы так покаемся, то так же помилует нас милосердный Господь, и не только освободит и избавит нас, как некогда израильтян от лютого и гордого фараона, – нас, нового Израиля, христианских людей, от этого нового фараона, поганого Измайлова сына Ахмета, – но и нам их поработит»[423].
Это предсказание, являющееся прямой ветхозаветной аналогией, закрывает историю отношений Руси и Орды на уровне их религиозно-философского осмысления: за время ордынского «пленения» русское общество, как богоизбранный народ, прошло путь раскаяния и духовного очищения, который был ему предназначен, и вступает в новый этап своей истории подобно тому, как это произошло после освобождения от фараонова пленения с его древним аналогом. Принятый в русской книжности способ донесения мысли до читателя окончательно становится мыслью сам по себе, а Русская земля выступает на уровне политической доктрины «Новым Израилем», избранным Богом и подчиняющимся, вместе со своим Великим князем, непосредственно Богу.
Идеология растущего государства была основана на идее преемственности Киевской Руси, преимущественно в той мере, в какой этого требовали специфические особенности средневекового политико-правового сознания, но даже сейчас мы видим истинные масштабы ее присутствия в российском внешнеполитическом мышлении[424]. Эти особенности предполагали, что государство и его институты способны эффективно действовать в настоящем и будущем только при условии, если они укоренены в прошлом. Это формировало политическую концепцию преемственности власти московских князей от киевских, включая право на обладание всеми родовыми землями. Но еще более фундаментальное значение имела постоянно подвергавшаяся усовершенствованию легенда «царских даров», на основе которой окончательно оформилась российская государственная идеология.
Лежащее в ее основе понятие истинного, боговенчанного, христианского царя и идея предназначения власти как служения православному христианству получило логическое завершение в работах монаха Филофея. Сейчас его труды известны широкой общественности преимущественно в связи с оформлением концепции «Москва – Третий Рим», хотя, как указывают историки, само по себе указание на прямую преемственность земной роли русского государства от Византии появляется намного раньше. Важно другое: в работах Филофея, как отмечает В. А. Томсинов, присутствует идея «Ромейского царства» Господа Бога – идеальное неразрушимое государство, образ которого после «предательства» и крушения Константинополя принимает на себя Московское царство[425]. Русское государство, таким образом, является новым носителем идеала православного христианского государства. В свою очередь, тезис о «Третьем Риме» просто указывает на то, что Россия – это именно последний земной носитель данного идеала.
«И если хорошо урядишь свое царство – будешь сыном света и жителем горнего Иерусалима, и как выше тебе написал, так и теперь говорю: храни и внимай, благочестивый царь, тому, что все христианские царства сошлись в одно твое, что два Рима пали, а третий стоит, четвертому же не бывать. И твое христианское царство другим не сменится, по слову великого Богослова, а для христианской церкви сбудется блаженного Давида слово: „Вот покой мой во веки веков, здесь поселюсь, как пожелал я того“. Святой Ипполит сказал: „Когда увидим, что Рим осажден персидскими войсками и персы вместе со скифами идут на нас с боем, тогда несомненно поймем, что то Антихрист“. Пусть же Бог миром, любовью, многолетием и здоровьем, молитвами пречистой Богоматери и святых чудотворцев и всех святых – преисполнит твое державное царствование!»
