Юкинари и Тора поджидали их у входа в покои настоятеля. Пропустив всех вперед, Акитада задержался, чтобы спросить:
— Дзото пойман?
— Пока нет. — Юкинари от досады прикусил губу. — Я потерял бдительность, и никогда не прощу себе этого, ваше превосходительство. Солдаты из оцепления вокруг его трибуны отвлеклись, когда началось волнение. Во время этих потасовок никто не наблюдал за лестницей, ведущей на трибуну.
— Успокойтесь. Он не мог уйти далеко. А другие новости есть?
— Вы слыхали про Икэду? — спросил Тора и, когда Акитада кивнул, заулыбался. — А как вам наш старина Сэймэй? Даже глазом не моргнул, уложив его наповал! Хряснул прямо по башке! — Он громко расхохотался. — А еще мы поймали того головореза с обрубленным ухом. Метался туда-сюда по задворкам. Оказывается, он удрал тогда из храма Каннон — значит, это один из убийц Хигэкуро, Похоже, он у них из главарей и может знать, где скрывается Дзото.
— Они говорили о чем-то во время церемонии, — нахмурился Акитада. — А как там старый настоятель и другие узники?
Веселость вмиг покинула Тору.
— Да, вот уж бедняги! Хотел бы я добраться до холеной рожи этого дьявола Дзото! Они ведь едва живые. Некоторые не видели солнечного света уже несколько лет и почти ослепли — пришлось даже вести их под руки. А другие и вовсе идти не могли. И им, считай, еще повезло. Там ведь полно могил — живые рыли их голыми руками. Старый настоятель совсем плох, даже говорить не может. Остальные чуть покрепче, но не намного. Я нашел среди них троих, которые смогут поведать свою историю.
К ним подошел Мотосукэ.
— Да, все это ужасно! И подумать только — ведь никто из нас ничего не знал.
Акитада вздохнул.
— Думаю, мы поговорим с ними позже. А что с детьми?
— С очаровательными крошками Дзото? — Тора брезгливо поморщился и кивнул на здание позади себя. — Наверное, играют в покоях настоятеля.
— Их родные, должно быть, тревожатся, — заметил Мотосукэ.
— Поздновато спохватились, — покачал головой Акитада. — Надо было думать, прежде чем отдавать их монахам. — Видя недоумение на лице Мотосукэ, он поспешил поправиться: — Нет, я понимаю, детей отдают в монастыри, но, по-моему, в таком возрасте… лучше все-таки жить в любящей семье… — Он смущенно умолк. Его собственное детство прошло в далеко не любящей семье. Да и вообще выказывать такую откровенную предубежденность против буддизма не слишком мудро.
Тора хлопнул его по спине.
— Да ладно, глядите веселее! Ведь у нас же все получилось! Они разъедутся по домам, а мы скоро выпьем за такую удачу.
Мотосукэ взял Акитаду под руку и отвел в сторону.
— Я знаю, дорогой мой старший братец, как вы цените таланты своего слуги, но его манеры… очень уж своеобразные. Уверен, многих они приводят в недоумение. Он не знает, что такое опуститься на колени или хотя бы поклониться и должным образом обратиться к своему господину. Неужто вы никогда не указывали ему на это?
Мысль позабавила Акитаду.
— Сомневаюсь, что Тору можно изменить, — сказал он. — К тому же все эти условности отнимают кучу времени.
В этот момент к Юкинари подбежал солдат и что-то сообщил ему. Тот повернулся к Акитаде и Мотосукэ.
— Извините, что помешал, но у нас, кажется, возникли трудности с освобождением мальчиков.
— Что вы имеете в виду?
— Они заперты в покоях, а ключа ни у кого нет. Родители разгневаны и угрожают выломать дверь.
— Заперты? — У Акитады неприятно защемило под ложечкой. — А когда последний раз кто-нибудь видел этих детей?
— Не знаю, ваше превосходительство. Я велел одному из своих людей увести их туда сразу же, как только начали ловить монахов.
К ним подошел Тора, и они с Акитадой переглянулись.
— Силы небесные, хоть бы я ошибался! — пробормотал Акитада, чувствуя дурноту. — Пошли, Тора!
Они бросились по крытой галерее в сторону личных покоев настоятеля. Там перед дверью толпилась кучка людей — они кричали, пытаясь выломать тяжелые панели.
Завидев Акитаду и Тору, люди расступились, лица их были тревожны.
— Мы отопрем дверь и выпустим ваших детей, но вы, пожалуйста, подождите снаружи, — обратился к ним Акитада.
— Никуда я не пойду! — закричал разгневанный молодой папаша. — Мне нужен мой сын, иначе я убью любого, кто его хоть пальцем тронет!
Несколько женщин заголосили в толпе.
— Хорошо, — вздохнул Акитада. — Тогда оставайтесь, только соблюдайте спокойствие. Тора, сможешь открыть?
Тот кивнул и вынул из пояса свою хитрую проволочку.
— А ведь чуть не оставил ее дома сегодня утром, — сказал он, приступая к работе. — Думал, не пригодится при таких-то событиях. — Замок щелкнул, и дверь открылась.
Взорам их предстала странная сцена. Дзото все в том же пурпурном одеянии и расшитой мантии сидел на возвышении на троне настоятеля. У его ног сбились в кучку мальчики, испуганно глядя на вошедших. На коленях у Дзото сидел самый маленький — тот, что подавал Акитаде сок во время торжества. Шею его обвивали молельные четки из розового кварца.
Никто и опомниться не успел, как разгневанный папаша отпихнув Акитаду и Тору, бросился к Дзото:
— Ах ты, дьявол! Я тебе покажу!..
Акитада с Торой поспешили оттащить его назад. За спиной у них толпились другие родители, и Акитада пожалел, что разрешил им остаться.
— А вот это правильно, — ехидно прогнусавил настоятель-самозванец. — Я вижу, вы понимаете всю сложность положения. — Дзото туже стянул розовые четки вокруг горла ребенка, и тот испуганно вскрикнул. — Я убью его, если кто-то из вас подойдет ближе.
За спиной у Торы и Акитады послышались испуганные возгласы. Молодой отец, которого они держали, начал вырываться.
— Тосукэ, иди сюда! — кричал он.
Один из мальчиков поднялся и бросился к нему. Обхватив отца за ноги, он заплакал:
— Я хочу домой!
Тогда и другие дети, все, кроме самого маленького, что сидел на коленях у Дзото, побежали к своим родителям. В этой сутолоке Дзото поднялся и, еще туже затянув четки на шее маленького заложника, отступил на несколько шагов.
Акитада отпустил папашу, который подхватил на руки сына и побежал прочь.
Между тем Дзото утратил былое спокойствие. Лицо его побагровело, он все крепче стягивал четки на шее мальчика.
— Я убью его! — ревел он, перекрывая общий шум.
— Выведи отсюда всех! — крикнул Акитада Торе. — Закрой дверь и никого не пускай!
Тора поспешно вытолкал за дверь детей и родителей. В комнате остались только трое — Дзото, ребенок и Акитада. Настоятель вернулся на свой трон.
